— Он хотел, чтобы она сделала аборт? После всего? — недоверчиво спрашиваю я.
Никки приподнимает бровь:
— Удивительно, как легко можно засунуть свою веру куда подальше, когда речь идет о твоем ублюдке и твоей репутации.
— Вот козел. — Я встряхиваю головой.
— Ага. Тот еще.
Мой мозг мучительно пытается осознать все это.
— Так, значит, она все-таки родила ребенка? Почему я этого не помню?
— Потому что вся их семья переехала. Ее отца перевели, или что-то в этом роде.
А затем на отца Мартина напали, так что он ну никак не мог выйти с ними на связь.
Никки стряхивает пепел в пепельницу — та уже выглядит как логотип с антиникотиновой брошюры.
— И вот прошло тридцать лет, и на моем пороге появилась Хлоя, — продолжает она. — Я до сих пор не знаю, как она умудрилась меня найти. Она сказала, что ее мать — Ханна и что мы с ней — сводные сестры. Я ей сначала не поверила. Велела ей убираться. Но она оставила свой номер. Я не собиралась ей звонить, но… Не знаю, может, мне просто стало любопытно. Мы решили пообедать вместе. Она принесла фотографии, и они убедили меня, что она говорит правду. Мне она даже начала нравиться. Напомнила меня саму.
«Наверное, поэтому она и мне понравилась», — подумал я.
— Она сказала, что ее мать умерла от рака, а с отчимом у нее отношения не складывались. Это тоже вызвало симпатию. Мы встретились еще несколько раз. А затем она сказала, что ей пришлось выехать из квартиры и она не может найти жилье. Я предложила ей какое-то время пожить у меня.
— И что было дальше?
— Ничего. Три месяца мы хорошо уживались. Даже слишком хорошо.
— А потом?
— Однажды вечером я пришла домой. Хлои не было. Дверь в ее комнату была открыта… На столе стоял ноутбук.
— Ты рылась у нее в комнате?
— Формально это была моя комната, и… Не знаю, я просто…
— Вторглась в ее личное пространство.
— И хорошо, что вторглась! Я узнала, что она пишет обо мне. О меловых человечках. Обо всех нас. Как будто ведет какое-то расследование.
— Для чего?
— Кто знает.
— А она это как-то объяснила?
— Скажем так, у нее не было такой возможности. Я заставила ее убраться вон в тот же вечер. Она сказала, что и так собиралась уехать, потому что нашла работу в Эндерберри.
Она тушит вторую сигарету и делает большой глоток кофе. Ее руки едва заметно подрагивают.
— Давно это было?
— Девять или десять месяцев назад.
Как раз в то время она неожиданно объявилась на моем пороге и благодарила за то, что я предоставил ей жилье.
Ветер гуляет по набережной. Я поднимаю воротник куртки. Это просто ветер. Вот и все.
— Если вы не виделись столько времени, почему случилась ссора в магазине?
— А об этом ты откуда знаешь?
— Именно так я и выяснил, что вы знакомы. — Я хмурюсь. — Погоди, а как ты узнала, где она работает?
— В Эндерберри не так уж много мест, куда могла бы устроиться девушка вроде Хлои.
И правда.
— И еще я захотела навестить ее, потому что получила письмо.
Мое сердце пропускает удар.
— И там были меловой висельник и мелок?
Она смотрит на меня:
— Откуда ты…
— Я тоже получил такое. И Гав. И Хоппо… и Майки.
Лицо Никки темнеет.
— Так, значит, она отправила нам все эти письма?
