ничего говорить не стал. Немного легче катить проклятую тачку стало, только когда возле склада металлолома тропа понемногу выровнялась, а под вихляющиеся колеса перестали без конца попадать торчащие корни и твердые, как камень, комки земли.
Оказалось, тот тип из «мерседеса» все еще на стоянке; только теперь он сидел, удобно устроившись в тени и прислонившись к капоту своего автомобиля. Казалось, он приготовился с удовольствием посмотреть второй акт спектакля. У него были черные волосы до плеч, дешевый синий костюм и тяжелый золотой браслет. Шон закрыл за ними калитку и аккуратно надел на столбик петлю из зеленой веревки. Черноволосый тип, наблюдая за ними, закурив, проронил: Ну, парни, – и больше не прибавил ни слова, только чуть заметно кивнул. Не улыбнулся, не махнул им рукой. Этот человек потом долгие годы будет сниться Дэниелу, и в каждом сне он будет сидеть точно так же, словно на обочине некоего события, к нему самому отношения не имеющего. Во рту сигарета, на запястье толстый золотой браслет. И эти слова: Ну, парни.
Некоторое время им пришлось постоять на обочине, прежде чем смогли перебежать на ту сторону шоссе. В воздухе сильно пахло горячей пылью и горячим металлом. Дэниел заметил, что многие водители поглядывают на них, отводят глаза и снова смотрят. Три, два, один! – скомандовал Шон. Везти тележку на большой скорости оказалось гораздо труднее: на шоссе она постоянно вихляла и совсем не желала ехать по прямой. Пока они добирались до разделительной полосы, вокруг то и дело слышалось шипение тормозов и сердитые гудки, а какой-то грузовик затормозил в такой опасной близости от них, что вполне мог их и сбить.
Они неловко перевалили тележку с тушей косули через оградительный барьер. Это тоже отняло время, да и разделительная полоса, покрытая желтой травой, оказалась далеко не так широка. Полиция, – сказал Шон, и Дэниел, обернувшись, заметил белый «ровер» с оранжевой полосой, проскользнувший мимо них с включенными фарами и сигнализацией и мигом взлетевший на холм, где явно собирался развернуться и снова поехать вниз, но уже по встречной полосе движения. Таким образом, в лучшем случае у них была одна минута.
Давай! – заорал Шон, и они рванули через проезжую часть. Когда им удалось наконец перевалить через бордюрный камень и вновь оказаться по ту сторону окружной, на знакомой тропе, Дэниел испытал такое огромное облегчение, что у него даже вырвался радостный вопль. Они поволокли тележку в глубь парка, Шон, пыхтя, предупредил: Осторожней, там «кроличий садок», – и они рысью пронеслись мимо детской площадки, где на них уставилось несколько любопытных ребятишек, устроившихся на верхней ступеньке лесенки для лазанья, а потом они нырнули в паутину тропинок и проходов между домами на задах своего квартала. Возле облупленных красных стен тюрьмы мальчики немного помедлили, выжидая, но так и не услышали ни сигнальной сирены, ни скрипа тормозов. В висках у Дэниела болезненно пульсировала кровь. Больше всего ему хотелось сейчас полежать тихонько где-нибудь в темноте.
Изо всех сил подталкивая тележку, они миновали раскалившийся на солнце прямоугольник двора и направились к Садовой башне. Какая-то пожилая дама, увидев их, так и застыла от изумления. Она была в платье из полиэстера с цветочным узором, на голых ногах виднелись вздувшиеся варикозные вены. Шон насмешливо ей поклонился: Добрый день, миссис Дейли.
Двойные двери дома, вообще-то, открывались легко, однако им потребовалась немалая изворотливость, чтобы втащить тяжеленную тележку с тушей косули в лифт, после чего на зеркале, целиком занимавшем боковую стенку, остался довольно большой мазок крови. А Шон еще и обмакнул в кровь палец и большими буквами написал прямо на зеркале на уровне собственной головы: «УБИЙСТВО». Наконец кабинка лифта со стуком остановилась на нужном этаже, прозвучал мелодичный сигнал, и дверцы раздвинулись.
Когда впоследствии Дэниел будет рассказывать эту историю, слушатели окажутся просто не в состоянии понять, почему он сразу же не убежал? Ведь его дружок утащил из дома заряженный револьвер. И он каждый раз будет удивляться тому, как плохо люди помнят собственное детство, как упорно проецируют взрослое «я» на старые, выцветшие фотографии, на свои детские сандалики и маленькие стульчики. Словно выбирать, принимать решения, говорить «нет» легко можно научиться еще в детстве, как учатся завязывать шнурки или ездить на велосипеде. А ведь в течение жизни с тобой может случиться все что угодно. Если повезет, ты получишь образование. Если повезет, тебе не даст по шее парень, который всегда выигрывает в мини-футбол. Если повезет, ты в конце концов окажешься в таком месте, где с полным правом сможешь сказать: Я собираюсь изучать бухгалтерское дело… я бы хотел жить за городом… я хочу всю свою жизнь прожить с тобой.
А дальше все произошло очень быстро. Дверь открылась еще до того, как Шон успел вставить ключ в замочную скважину, и на пороге возник Дилан в грязном джинсовом комбинезоне и с телефоном, прижатым к уху. Он спокойно сказал кому-то по телефону: Отмени это, Майк. Я тебе позже перезвоню. Потом он положил трубку и, схватив Шона за волосы, рывком втащил в прихожую. Тот, поскользнувшись на линолеуме, налетел на телефонный столик, перевернул его и грохнулся на пол. А Дилан поставил ногу ему на грудь, сорвал с него сумку, так что лопнул ремешок, рывком ее раскрыл, вытащил револьвер, проверил барабан, вернул его в прежнее положение тыльной стороной руки и швырнул револьвер к себе на кровать через распахнутую дверь своей комнаты. Шон неловко сел и попытался отползти подальше, но Дилан успел схватить его за ворот футболки и рывком поставить на ноги, плотно прижав к стене. Дэниел так и замер, не шевелясь. Он очень надеялся, что если будет стоять абсолютно неподвижно, то Дилан, может быть, его не заметит. Дилан с размаху врезал Шону по физиономии и выпустил, тот грохнулся на пол, затем перевернулся, сел, скрючившись, и заревел. Дэниел заметил, что возле плинтуса валяется окровавленный зуб. Но на младшего брата Дилан больше даже не глянул; он повернулся, подошел к двери и раз пять или шесть ласково провел рукой по боку косули, словно это было не мертвое животное, а больной ребенок. Втаскивайте ее внутрь, – велел он мальчишкам.
