отверстия древесного лабиринта.
– Кэрол?!.
Кэрол почувствовала, как ее руки и лицо покрываются пузырями. Ей было ясно, что здесь она и умрет. А отец, сделав пару неверных шажков в ее сторону, поднес кислородную маску к ее лицу и промолвил:
– Дыши, дыши. Доверься мне. Просто дыши.
Сказка о том, кто ходил страху учиться[72]
Я давно утратил счет дням и больше не могу быть уверен в том, какое сегодня число. Но мне тем не менее ясно, что наши последние беды начались примерно неделю назад, когда мы услышали приглушенный рев и смогли наконец разглядеть впереди яркий солнечный свет. Вскоре мы вынырнули из леса и оказались на краю глубокой речной горловины с отвесными берегами из сланца и мигматита. На противоположном берегу, примерно в шестидесяти футах от нас, продолжались джунгли. А далеко внизу между почти совершенно гладкими отвесными стенами, пенясь и спотыкаясь об острые обломки скал, мчался поток. Чуть дальше виднелись пороги, над которыми в облаках водяной пыли висела радуга.
Мы тогда целый месяц с огромным трудом пробивались сквозь бесконечные тропические заросли, и теперь меня просто опьянил этот свет и этот простор; мне даже сесть пришлось, так закружилась голова. С того дня, когда погиб Кристофер, брат Никласа, прошло уже две недели, но меня по- прежнему преследовали страшные видения, связанные с последними часами его жизни, однако я немного приободрился, снова увидев над собой огромное, единое для всех небо, которое как бы перекидывало от меня мостик в другие места, к другим людям. Я очень надеялся, что это так же подействует и на Никласа.
Билл привязал к концу длинной бечевки кастрюлю и стал спускать ее вниз, пока она не достигла поверхности воды. В итоге он намерял две сотни футов и вытащил наверх галлон такой воды, которая на вкус показалась нам лучше шампанского. Затем Эдгар и Артур двинулись по краю горловины в одну сторону, прорубая проход в густом подлеске, а Никлас – в другую. Вернулись все они примерно через час, так и не найдя возможности переправиться на другой берег. Я разжег костер, приготовил чай, а также освежевал и поджарил одну из маленьких обезьянок, которых мы поймали вчера днем. Билл тем временем ломал голову над тем, как нам построить пере– праву.
Решение данной проблемы, как и все предыдущие изобретения Билла, не раз спасавшие нас от бед, было, на мой взгляд, весьма элегантным и разумным. Мы срубили и очистили от ветвей два ствола унгурахуи[73], обвязали их концы веревками, затем вернули их в вертикальное положение, забросив веревки на ветви соседних деревьев, а потом с помощью того же «кронштейна» перекинули их на тот берег рядом друг с другом. Получилось нечто вроде примитивного моста.
Обезьянье мясо оказалось весьма волокнистым и неприятно пахло диким зверем, но настроение у нас было приподнятое, и на подобные мелочи никто особого внимания не обратил. Поев, мы сложили вещички и приготовились к переходу. Билл настоял на том, чтобы пойти первым. Стволы пальм были маслянистыми и довольно скользкими, кроме того, наш «мост» немного качался, но все же оказался достаточно крепким, и Билл благополучно под наши аплодисменты перебрался на противоположный берег. Следующим переходил реку я и примерно на середине пути был награжден поистине невероятным зрелищем – прекрасным видом на реку и далекие, окутанные туманной дымкой, розовато-лиловые вершины гор. Глядя на них, я чувствовал себя птицей, парящей в бескрайнем воздушном просторе. Но вскоре я вновь почувствовал головокружение, так что повернуться и посмотреть назад не решился. Да еще и Эдгар заорал:
– Да шевели ты ногами, черт побери! Не останавливайся!
Я поспешил завершить переход, глядя при этом себе под ноги. За мной по очереди через реку перебрались Артур и Эдгар, и теперь на другом берегу оставался только Никлас.
Он был уже на середине импровизированного моста, когда левый ствол вдруг треснул и разломился пополам. Падая, Никлас успел ухватиться руками за правый ствол и повис на нем, а куски левого ствола рухнули прямо в бурный поток, несколько раз глухо ударившись об отвесные каменистые стены, и застряли внизу между мокрыми камнями.
