– Я сделал все это ради тебя, мама, – сказал я, но мать не слушала – снова и снова повторяла, как любила Дэвида.

– …Но он все узнал, – услышал я ее. – Он провел меня. Бедный Дэвид, он наверняка думал, какой он хитрый. Он выдумал эту абсурдную историю. Сказал, что я должна спасти себя, пока есть такая возможность, потому что в один прекрасный день Патрик вернется и предъявит Максвеллу обвинение в попытке убийства. «Но Патрик мертв!» – возразила я, и Дэвид, бедный, глупый Дэвид, который так любил эти нелепые детективные романы, сказал: «Но ты ведь не видела его после всего, что случилось? Один из слуг заметил, как Драммонд отравил ликер, и Патрика вовремя предупредили». Господи, если бы я только дала себе время подумать, но я запаниковала и ляпнула: «Но яд был не в ликере – я насыпала его в потин!» – «Ты насыпала его в потин?!» – воскликнул Дэвид, и я поняла: он ожидал услышать от меня, что это сделал Максвелл. Боже милостивый, я не знаю, кто больше ужаснулся – я или Дэвид. Потом он обещал, что сохранит мою тайну, но я, конечно, не могла оставить все как есть. Я знала: он сообщит Томасу, а тот такой жесткий и… бесчувственный. Я вдруг поняла, что все мое будущее снова под вопросом, мое и Максвелла, как оно было в то время, когда Патрик пытался забрать детей, а нас выгнать. Это был бы конец всему, потому что Максвелл ушел бы, а я осталась бы одна без детей, которых люблю. Ты ведь меня понимаешь, Нед, правда? Ведь я никого не хотела убивать. Я просто не могла бы вынести будущего без Максвелла и детей. И больше ничего!

Она посмотрела на меня, потом быстро отвернулась, словно я каким-то образом воплощал собой эти ее невыносимые страхи.

– Мне скоро станет лучше, – пообещала она более естественным тоном. – Мне уже лучше. Прости мне все те ужасные слова. Я, вероятно, казалась совсем сумасшедшей, когда ты вошел в комнату, но теперь уже спокойна, сам видишь. И могу быть очень сильной. В прошлом я пережила немало несчастий, думаю, переживу и это. Максвелл как-то сказал мне, что я самая отважная женщина из всех, кого он встречал.

Я заговорил о частной лечебнице в каком-нибудь тихом месте в Англии, где она могла бы прийти в себя после всех потрясений, получая наилучший уход и внимание.

– Нет-нет, в этом нет необходимости, – тут же возразила она. – Спасибо, что предлагаешь, но мне нет нужды покидать Кашельмару. Я не могу расстаться с детьми. Пусть у меня теперь нет Максвелла, так будут хотя бы они.

Я объяснил ей, что в настоящий момент для нее самое важное – хороший медицинский уход.

– Мне не нужен медицинский уход. Что ты все время твердишь о лечебнице? Ты, вероятно, боишься, что я покончу с собой, когда не стало Максвелла. Нет, я этого не сделаю. Самоубийство – это акт трусости, а я всегда считала себя такой мужественной. Максвелл говорил, что я мужественная.

– Я это знаю, мама, – подтвердил я. – Тебе хватит мужества провести несколько недель в лечебнице, а потом, когда ты поправишь немного нервы, тебе хватит мужества начать все с чистой страницы.

Она неуверенно улыбнулась:

– С чистой страницы?

– Да, я думал купить тебе небольшой дом в Англии – в какой-нибудь деревне в Суррее или, может, в Гемпшире. Ты не будешь одинока, потому что я найму тебе хорошую компаньонку, она будет ухаживать за тобой, а если ты почувствуешь себя плохо, то, может быть, и сиделку.

– Ах, дорогой, как это мило с твоей стороны, но я не могу так злоупотреблять твоей щедростью… такие расходы… и потом, Джон не захочет оставлять сад.

– Я хотел спросить тебя о Джоне. Как ты думаешь, ты могла бы оставить его жить с нами? Не знаю, что бы я делал без Джона, – он совершенно необходим для сада.

– Но я… – Она замолчала. Не могла заставить себя посмотреть на меня. Наконец произнесла: – Мне будет очень не хватать Джонни. Но ведь девочки останутся со мной?

Я не ответил.

После долгой паузы она поняла:

– Ты собираешься забрать у меня детей. Ты не позволишь мне остаться с ними.

– Это временно, мама. Сейчас ты больна, и я позабочусь о них, пока ты не выздоровеешь.

– Я их не отдам! – яростно выкрикнула она. – Я лучше умру!

– Правда? – переспросил я. – Ты хочешь сказать, что я впустую убил Драммонда и ты готова идти на виселицу?

Она побледнела как смерть. Потом потеряла самообладание и принялась вопить на меня. Я молчал, и мать вскоре стихла. Вот тогда-то я и увидел, насколько она сильна. Глядя, как мать заставляет себя отойти от грани истерики, я понял, что настанет день, в очень далеком будущем, и она поправится, станет опять самой собой.

– Ты будешь ко мне приезжать? – прошептала она, успокоившись.

– Конечно, мама. Я буду приезжать к тебе каждый год и писать каждую неделю.

Слезы побежали по ее щекам.

– А дети… внуки…

– Ты всех их увидишь. Когда поправишься.

Ей удалось утереть слезы, но, когда она снова посмотрела на меня, в ее глазах появилось странное испуганное выражение.

Вы читаете Башня у моря
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату