половину говяжьей котлеты из холодильника и запил ее двумя глотками имбирного эля. Потом пошел к Белому.
– Здравствуйте, мисс О’Корен, Белый дома?.. А где?.. Да ладно вам, они ж не банк грабить собрались. Кроме того, им для этого понадобится белая дама. Ну, раз вы еще не решили. Можно от вас позвонить?
Уинстон не помнил, когда еще у него выдавался такой летний день. Он чувствовал, что его предали. Как посмели его друзья иметь куски жизни, в которых ему не было места? В детстве в такие дни он поглощал сухой завтрак, выскакивал наружу поиграть и обнаруживал, что девять десятых его жизни пропали. Расстроенный, он возвращался домой, пролистывал единственную книжку из серии про братьев Харди, «Пропавшие друзья», не замечая иронии названия. После нескольких скучных страниц он отрывал головы нескольким сестриным куклам, потом оборонялся от нее с помощью ножа. Позже они с сестрой делили между собой половину дыни, споря, как вкуснее, с солью или без.
Вспомнив о Бренде, Уинстон пошуршал двумя стодолларовыми банкнотами в кармане, вернулся в квартиру Армелло и набрал номер.
14. Влюбленные ондатры
Облезлый, выцветший розовый «мустанг»-кабриолет пыхтел по 106-й стрит, развлекая квартал звуками «Величайших хитов Америки». Не успел Спенсер затормозить, как на пассажирское сиденье по-шпионски заскочил Уинстон. Сгорбился и сполз поглубже по растресканной коже кресла.
– Слушай, тачка – полное говно.
– Старший и Младший братья устроили совместную поездку. Как мило.
– Не перебарщивай. Но спасибо, что приехал.
Уинстон прислушался к музыке.
– «Ондатра Сьюзи и ондатра Сэм пляшут джиттербаг в Стране ондатр»? Что за херню ты слушаешь, йоу? Это песня про трахающихся животных?
Спенсер прибавил звук и спросил, куда ехать.
– В Виллидж, – ответил Уинстон. – Давай в Виллидж.
Многим жителям Восточного Гарлема нравилось тусоваться в Ист-Виллидж: местные утонченные богемные обычаи казались им по меньшей мере любопытными своей странностью. Борзый к таким людям не относился. Он ненавидел этот район. Там было удобно продавать пакетики душицы под видом травки, свертки с пережаренными хлебными крошками вместо крэка: глупые белые детки из пригородов брали все. Но этим преимущества и заканчивались. Пестрота архитектуры этого района и населяющего его народа напоминала Уинстону подошву ботинка с налипшей всячиной.
Они со Спенсером ехали по Сент-Марк-плейс, пока Уинстон не нашел, что искал: уличного продавца черно-белых фотографий актеров, музыкантов и спортсменов.
– Эта почем? – спросил Уинстон, указывая на фото Майкла Джексона.
– Семь долларов.
– А есть, где он еще чернокожий, с носом и афро?
– Есть. Отдам за доллар.
– Принц?
– Пять долларов.
– Тодд Бриджес?
– Пятьдесят центов. Еще дам Гэри Коулмана. Бесплатно. Эм-Си Хаммера надо? Арсенио Холла?
Уинстон накупил снимков на двадцать долларов, в основном телезвезд и исполнителей ритм-н-блюза, гремевших в восьмидесятые и девяностые. Еще три доллара он отдал за Дензела Вашингтона. Потом купил ролик скотча и попросил Спенсера отвезти его в Нью-Джерси.
– А что в Нью-Джерси?
– Моя сестра.
– Я и не знал, что у тебя есть сестра.
– И есть, и нет…
Они ехали к кладбищу Эвергрин под «Величайшие хиты Америки», Уинстон безотчетно кивал и стучал пальцами в ритм припева «Лошади без имени».
Кладбище соседствовало с полем для гольфа. Бренду похоронили в северо-западном углу, недалеко от кованой ограды, и камень на ее могиле был выщерблен шальными попаданиями мячей. Борзый встал у камня на колени, чтобы куском коры счистить с него птичий помет. Вынул стопку фотографий, маркер и принялся подделывать автографы полузабытых героев сестриной юности. Иногда, чтобы усилить эффект, он подписывал карточки левой рукой.
Бренде
R.A.W.
Кул Мо Ди
Бренда,
