— Старая или старинная?
— Н-не знаю!
— Ну ладно! А вот скажите, пожалуйста, у кого еще имеются ключи от этого сундука, где хранился раритет?
— Наверное, у директора. Да мало ли у кого! Туда многие заходили. Кто по науке, кто из любопытства.
— Многие — это кто? Конкретно.
— Ну, вот профессор Кузнецов. Он интересовался. Недавно появился студент духовной академии. Такой любопытный мальчик.
— А как фамилия этого студента, который интересовался?
— Я… я не знаю! Такой чистенький, прилизанный. Ходит с книжкой всегда!
— Вы мне его покажете?
— Ну конечно!
— А вот к вам экскурсии ходят разные. Их кто направляет? Или они идут через кассу?
— Нет, экскурсии у нас только для доверенных людей. Они договариваются с руководством. И приходят. Чаще всего их сопровождают экскурсоводы. Или кто-нибудь из наших людей. Ну, из лавры. Или из академии.
— Понятно! А вот кто-нибудь из экскурсоводов проявлял какой-то интерес к копью? Или из экскурсантов спрашивал? Просил показать?
— На моей памяти такого не было. Хотя, кажется, был один случай. Приезжал человек из Москвы. Его водили. Кажется, он писатель. Что-то искал у нас для своего романа. Он спрашивал. А что, мол, кроме того, что есть в музее в экспозиции, есть еще в запасниках?
— А как его фамилия? Этого писателя.
— То ли Климов, то ли Дубовин. Точно не помню!
Так говорил он с нею. На разные лады, в разных интерпретациях, как учили, задавал вопросы по теме.
Но зацепки — явной, как таковой — не было. И получалось, что дело не клеится.
III
Отработали свои задачи. Собрались на совет. Или, точнее, на рабочее совещание.
Евгений Юрков — кругленький, живой и позитивный человек с полуулыбкой на устах — начал его с простых и понятных слов:
— Ну что, ребята! Зацепиться практически не за что! Я опросил всех высших должностных лиц. Никто из них никакой ценной информации не предоставил. Да и вообще, для них это не событие. Ну, подумаешь, в музее потерялась какая-то вещица. Вот так вот. И мне вообще трудно понять, зачем и для чего нас собрали. И кому это понадобилось, раз никому это не нужно? Для галочки? Мы, мол, искали. Для отвода глаз? Или для чего-то другого? В общем, я стал подумывать о том, а не отказаться ли мне вообще от этого дела? Пусть передадут в полицию. И там, как хотят, так и воротят…
Видно было, что старый сыщик разочарован общим отношением к их миссии. А также настроем в церковной корпорации.
Он сел в кресло и откинулся на сиденье.
Пришла очередь иеромонаха. Его доклад был сух и краток:
— Зацепок нет. Подозреваемых тоже. Есть только какое-то странное ощущение: не все чисто у этой девушки, Веры Нерадовой.
— Это какой? — переспросил Юрков.
— Той, что нашла пропажу. И доложила вышестоящему руководству. Она тоже вроде бы ничего не знает. Но очень сильно, как-то неадекватно волнуется от каждого заданного вопроса.
— Мало ли отчего человек волнуется, — вступилась за девушку Бархатова. — Может, у нее нос не напудрен. Или маникюр не в порядке. Или вы ей очень понравились. Вот она и волнуется, — подколола она отца Анатолия. — Пришел такой вот импозантный мужчина. Позвал на свидание. И вместо комплиментов — давай вопросы задавать. Тут поневоле заволнуешься.
Все рассмеялись. Напряженность спала.
— И все-таки что-то с нею не так, — заметил иеромонах. — Странная какая-то девушка. Надо бы поближе поинтересоваться ее окружением. И в конце концов, я тоже считаю, что при наших невеликих возможностях без содействия системы не обойтись…
— Система, система. Нет у нас никакой системы, которая работала бы «без смазки», — заметил Юрков. — Отправишь ты запрос и будешь ждать год, пока тебе соблаговолят ответить. Мы не в СССР теперь живем. Все эти экспертизы, мероприятия, планы всяких перехватов сегодня вообще малоэффективны. Кругом расхлябанность, взятки. Не знаешь, на кого и положиться. Новые времена. Хотя, впрочем, не все так плохо. Сегодня техника развилась до такой степени, что каждый человек каждую минуту находится под колпаком. Позвонил по телефону, а разговор записан. Снял деньги с кредитки — опять оставил след. Написал сообщение — зафиксировал свои взгляды в интернете. Это надо использовать! А система умерла. Нету ее
