в школе на легкой атлетике, на волевых побеждал… и здесь буду, кровь надо было раньше перелить, еще вчера, врачей слушать надо… потом проверюсь… шанс мизерный…» Ему было лучше, он чувствовал это, единственно, как и предупреждала старшая сестра, болела голова. «На следующий день пройдет… переведут в палату. Надо было сразу на переливание соглашаться… – он засыпал. – Соглашаться, соглашатьсяааа, соглашатьсяааААА А..! А..! С..Е..С..Т..Р..А..!!! С..Е..С..Т..Р..А..А А А А!
С..Е..С..Т..Р..А..А А А А!!! С..Е..С..Т..Р..А..!!! Б..О..Л..Ь..Н..О..А А..А!! С..Е..С..Т..Р..А..!
Золотарев испуганно очнулся, повернул голову направо. Украинец, разметав простынь, дико, изо всех сил кричал. Надя испуганно бежала к нему. И тут же, не добежав, повернула в кабинет к дежурному реаниматологу. Тот бежал навстречу, за ним старшая медсестра Наталья Павловна, резко скомандовавшая растерявшейся Наде:
– Звони в первую хирургию! Быстро! Потом ко мне!
Второй сестре уже командовала:
– Ставь шторку!
Вторая, нерусская женщина, вышедшая на смену в первый день, испуганно пыталась понять, где же шторка…
– Ах, неумеха! – выругалась старшая, сама поставила шторку между Золотаревым и украинцем.
Прибежали дежурные врачи из хирургии. Появилось много света. Золотарев видел, как бригада врачей за шторкой как будто бы приближалась к украинцу, потом отдалялась от него. А тот уже не кричал, хрипел, стонал, а потом стало слышно только врачей, их быстрые четкие команды, торопливые передвижения медсестер, метания светотеней по шторке… Через несколько минут из-за шторки зачем-то к Золотареву на стул, который так и стоял от него слева, вышла и как-то умиротворенно присела старшая медсестра, Наталья Павловна. «Спасли, конечно, спасли!» – молча подумал Золотарев.
– Вот через год, Владимир, – заговорила вдруг она. – Язва заживет. Выпьете за здоровье. Водки, две-три рюмки. Вина не пейте, выпейте водки, Владимир, – и провела своей большой белой ладонью по его лбу, по волосам. Встала.
– Наталья Павловна? Что делать-то? – спросила её вышедшая из-за шторки Надя.
– Что делать. Знаешь же, что делать. Пусть новенькая льдом обложит, а ты звони в морг, – ответила Наталья Павловна.
«Почему так, – думал Золотарев, сидя на балконе на пластмассовом стульчике и вглядываясь в хмурый ночной Бештау. – Молодой, здоровый, симпатичный парень, летчик! У них же сердце здоровое. А умер… умер… Главное – диета… и распорядок дня… Я вытяну… я вытяну… Как в спорте, главное идти вперед… на волевых… Я обязательно вытяну…».
Прошло пять дней, как Золотарев приехал в Железноводск. Ему необычайно повезло с погодой: выходя перед обедом на прогулку до славянского источника, выпить минеральной воды, как и многие сотни отдыхающих, он одевался по-летнему, в рубашку и летние брюки. Он много гулял, дышал пряным кавказским воздухом, пил минеральную воду, принимал минеральные ванны, после которых чувствовал себя совершенно новым человеком. Он побывал на приеме у гастроэнтеролога и диетолога. Гастроэнтеролог не открыла ему ничего нового, он пил те же лекарства, что были ему назначены Васильевым еще в больнице. Диетолог, увидев его, в первую же минуту заставила его открыть рот и, осмотрев зубы, сказала: «Молодой человек, с такими зубами вы не поправитесь! Как только вернетесь к себе в Москву – первым же делом зубы. У вас отвратительные зубы, вы глотаете пищу большими кусками, у вас через пару месяцев снова откроется язва. Обязательно к зубному! Обязательно!».
Золотарев, не в пример себе еще месячной давности, мало с кем общался, почти не обращал внимания на женщин, хотя уже стал скучать по жене. Все его общение происходило за обеденным столом, он всего себя посвятил выздоровлению, и даже посмеивался над собой, насколько он стал стариком, не обращающим внимание на женские юбки, а думающим, как бы побольше насушить себе сухарей, потому что сушеный хлеб лучше усваивается его язвой. Он третий день, как открыл для себя пешеходные терренкуры. Пока он ходил по буковому и хвойному лесу вокруг Железной горы, но примеривался к тому, чтобы подняться по самому сложному терренкуру на ее вершину. Особенно хороша была смотровая площадка близ санатория «Горный воздух». Придя на нее, Золотарев крутил в руке свой айфон, задумав сфотографировать себя на фоне гор.
– Если хотите, я вас сфотографирую, только скажите куда нажимать! – обратилась к нему невысокая сухонькая женщина лет шестидесяти, в коричневого цвета пальтишке и черных туфлях. У нее были рыжеватые волосы и большие выразительные глаза, которыми она как-то совершенно необыкновенно смотрела на Золотарева.
– Сюда, – показал он.
Она сделала несколько снимков на фоне Змеиной горы.
– Спасибо!
Та улыбнулась в ответ: – Нравится вам у нас?
– Да очень, обязательно приеду еще.
– Я тоже люблю свой город!
– Вы из Железноводска?
– Да, мы с мужем переехали сюда 30 лет назад из Пятигорска. Туда, ближе к минеральным ваннам, есть пятиэтажки, – она махнула своей маленькой
