По выходным мы с приятелями гуляли и катались по окрестностям. В этом нам помогала девушка по имени Людмила, которая работала в нашей фирме переводчиком, а также решала все вопросы с русскими организациями.
Эта высокая брюнетка носила очки, кожа у нее была невероятно белого цвета. Она закончила филологический факультет Московского университета и свободно говорила по-английски. Однако держалась со всеми очень строго и ровно, и, несмотря на ее длинные волосы, всегда связанные в плотный хвост, отливающие зеленью глаза за очками в роговой оправе и красивую фигуру, никому даже не приходило в голову ухаживать за ней, все воспринимали ее просто как коллегу.
По выходным пожилые женщины и девушки Борисова выносили в сквер всякие интересные поделки и ненужные домашние вещи на продажу. На расстеленных на земле покрывалах можно было увидеть иконы, подсвечники, стеклянные шары с церквями, внутри которых, если потрясти, шел снег. Продавались тряпичные куклы, матрешки, зеркала, вышитые покрывала, настольные часы и настенные часы с кукушкой, семейные фотографии в серебряных рамках и даже старая военная форма, медали и ордена. В те времена все русские гонялись за любыми деньгами и наперебой предлагали вещи, символизирующие советский режим.
Однажды вечером, когда я вышел покурить к дверям того самого отеля, о котором тебе уже рассказывал, из темноты передо мной возник худенький юноша и на ломаном английском, который очень сложно было понять, робко спросил, не хочу ли я купить часы. Было совершенно ясно, что часы эти либо из его дома, либо откуда-то украдены. Мне стало любопытно, и я попросил его показать их. Тогда юноша, боязливо оглядываясь, достал из-под полы темно- синего пальто что-то очень большое и странное. Когда я спросил, что это, он ответил мне, что это часы, снятые с военного самолета МиГ-25. Я застыл. Так, значит, теперь уже и военные самолеты разбирали на запчасти ради денег! Я спросил, сколько они стоят, и юноша робко ответил: «Десять долларов». Наверное, если бы я стал торговаться, он бы согласился и на пять, но я дал ему десять, купил эти часы и у себя в комнате очень долго их разглядывал. Я решил, что этот странный прибор будет прекрасным подарком одному моему приятелю в Стамбуле, который коллекционировал необычные вещи. Позднее ему и в самом деле очень понравился мой подарок, однако, когда он рассказал мне, какой ужасной опасности я подвергался, я похолодел. И действительно, ведь мне удалось вывезти прибор от МиГ-25, преспокойно пройдя с ним контроль в аэропорту на глазах у агентов КГБ и неумолимых сотрудников таможни. Если бы меня обыскали и нашли этот прибор, то дела мои были бы плачевны. Вот какое невежество!
Приближалась зима, и осенние краски сделали Борисов еще красивее. Листья на деревьях покраснели, берега озер приобрели цвета, от которых дух захватывало. Буки и вязы сияли даже по вечерам. Все было прекрасно, и мне казалось, что я нашел рай на земле, в котором можно было не задумываться даже о любви и рождении ребенка. В общем, я был очень счастлив, но меня не отпускала мысль о Мехмеде. Я очень редко получал от него известия и волновался за него. Поэтому однажды я переговорил с нашим директором. Хорошо образованный инженер-электрик был ему очень нужен, я отдал резюме брата и услышал в ответ: «Хорошо, пусть приезжает».
Осталось только убедить Мехмеда. Я написал длинное письмо, в котором поведал о том, какая здесь чудесная природа и какие красивые девушки. Многое я преувеличил, однако на Мехмеда произвела впечатление маленькая фраза, которую я случайно добавил в самом конце. Я написал: «Здесь все в беспорядке, потому что режим рушится, и цены невероятно низкие». Хорошо, что я это написал: брата привлекла именно возможность увидеть вблизи то, как все приходит в беспорядок. В общем, он ехал ко мне; я очень радовался, однако, если бы мог предвидеть, что с нами произойдет, то радоваться бы не торопился…
Да, но девушка давно уже уснула, уронила голову на плечо, глаза закрыты, она видит десятый сон. Значит, о самом важном в этой истории я расскажу уже завтра. А теперь спокойной ночи, сладких сновидений!
12
Гнев девушки, жар больного юноши, ревность Кербероса, или Еще один обычный день
На следующий день между нами разразилась ужасная ссора. Я и не знал, что такая хрупкая на вид, изящная, интеллигентная девушка может так грубить. Мне открылась еще одна ее сторона, я увидел ее в том состоянии, когда она не может контролировать себя. Когда она сердилась, для ее языка исчезали все препятствия. О Аллах, оказывается, я ее обманул, я же собирался ей рассказать самую поразительную историю любви, которую только можно услышать, а она по уши оказалась накормлена заурядной семейной сагой, ради которой ей пришлось остаться на ночь. В общем, я ей наврал, ей нет дела до меня и до моей семьи, и до моего странного братца, она услышала только какую-то фигню о России и ничего толком не поняла. Не иначе, я ей что-то подсыпал в вино, так как она неожиданно заснула. В общем, эти и подобные слова я выслушивал довольно долго. Слушал я их спокойно, стоя перед ней и протягивая ей чашку.
В конце концов мне удалось уговорить ее взять кофе. Гостья выпятила нижнюю губу и с таким видом, будто говорила «дай сюда свой чертов кофе», выхватила чашку у меня из рук, начала было пить, но тут же выплюнула. Черт подери, как можно такой горячий кофе варить, я, наверно, специально это сделал, чтобы она обожглась, у меня, наверно, цель такая – издеваться над ней.
