будто мы только что о чем-то разговаривали, а я запамятовал.
– Я говорю об Анне и Эмме, – объяснила она, протягивая мне айпад. – Не такие уж и старомодные эти истории, как я думала. Посмотри-ка.
На айпаде была открыта газетная статья, и я прочел: в областном районе Дериндже молодой мужчина и молодая женщина рано утром пришли на берег моря. Море там было глубокое. Они забрались на скалу и вместе прыгнули. Свидетели происходящего пытались их спасти, но те оба утонули. Нашли паспорта самоубийц, и выяснилось – оба имели свои семьи. У обоих остались дети. Прежде чем прыгнуть, они привязали себя друг к другу, чтобы погибнуть наверняка.
– Это не единственная статья. Вот тут заголовки только за последний месяц, – сказала девчонка.
Она открыла на айпаде другую страницу и показала список заголовков статей:
Уму непостижимое убийство из-за запретной любви в Стамбуле!
Убийство из-за неразделенной любви в Багджилар: 4 жертвы.
Молодой человек в Измире, не получив взаимности в любви, устроил бойню с помощью дробовика.
Убитой оказалась его возлюбленная, которая не отвечала ему взаимностью.
В итоге молодой человек помешался. Убив девушку, он покончил с собой.
Три города, три самоубийства из-за любви: Мерсин, Анталья, Дюздже.
Полицейский застрелился в сердце из табельного оружия, получив отказ от возлюбленной выйти за него замуж.
– Что же это такое? – воскликнула девчонка. – А ведь ты, ей-богу, прав! В заметках об убийствах и самоубийствах всегда есть про любовь! Все считают любовь чем-то добрым и хорошим; мне тоже так раньше казалось!
– Это ты говоришь только о том, что случилось за месяц и только в Турции, – заметил я. – А подумай обо всем мире и обо всем человечестве! Кто знает, сколько миллионов людей умерло от любви…
В общем, мы пили кофе и болтали. Тем утром она решила не сидеть в комнате, а поднялась наверх. Ходила она, правда, с палочкой, но теперь ей было уже гораздо легче, насколько я мог судить.
– Сегодня ты не сбежишь! – заявила она. – Если ты собираешься о чем-то мне рассказывать, то не тяни и рассказывай наконец. Я не могу ждать до вечера, я мгновенно засыпаю.
– Ладно, – согласился я. – Мы остановились на том, что на следующее утро мы после завтрака поехали обратно в Борисов. Я вел машину, Людмила сидела рядом со мной. А Мехмед с Ольгой сзади.
– Хорошо. А что же было дальше?
– Я не смог ни о чем спросить Мехмеда в машине и спросил его, только когда мы остались одни, доехав до стройки.
Девчонка слушала меня очень внимательно, и это невероятно услаждало занятие рассказчика.
20
Любовь через переводчика, желтая блестящая штучка в будке Кербероса
Я продолжил.
Оказалось, Мехмед и сам не очень хорошо понял, что произошло, когда они остались с Ольгой наедине… все было так, как ты можешь догадаться. Поцелуи и объятия. Но когда дошло до серьезного, как бы это сказать… Ну то есть когда дошло до следующей стадии, девушка запаниковала и начала сопротивляться. Она говорила что-то по-русски, говорила безостановочно. Она встала с кровати, подняла с пола полотенце, обернулась им и заплакала.
Мехмед от безысходности позвонил мне, а затем позвал Людмилу. Можешь себе только представить эту ситуацию? Самый интимный момент в отношениях двоих людей, и переводчик!
Людмила долго разговаривала с Ольгой, пыталась утешить. Ольга действительно успокоилась, вытерла слезы. Людмила объяснила Мехмеду: «Она боится, поэтому у нее нервы напряжены, ничего серьезного нет».
И ушла.
Тут я замолчал; журналистка вопросительно смотрела на меня, но я продолжал молчать. Странное напряжение возникло между нами. В конце концов ее любопытство преодолело возникшую дистанцию.
– Ну и что? – спросила она.
– Что значит «ну и что»?
