– Что рассказал Мехмед о том, что было потом?
Как она замечательно умеет вопросы задавать, подумал я, мысленно поздравив ее с этим умением. Ответить ей надо было так же хитро.
– Они просто спали рядом, как брат и сестра! – ответил я. – Мехмед был очень счастлив и сказал, что до утра не сомкнул глаз и провел самую прекрасную ночь в своей жизни. Он обнимал ее, спящую, наслаждаясь ароматом ее нежной кожи и шелковистых волос. Ему казалось, что у него в руках было нечто священное. В тот день на стройке я заметил, что даже во время работы у него кружится голова и он дрожит от счастья.
Впервые за много лет я видел брата таким: он осунулся, глаза его смотрели на все невидящим взглядом, и он совершенно не думал о работе, а из-за этого совершил несколько крупных ошибок. На происходящее обратил внимание «братец Динч». Он поговорил со мной, попросив провести беседу с Мехмедом, так как все это долго продолжаться не может. Оставалось очень мало времени до вывода советских войск из Восточной Германии: мы должны были работать на стройке денно и нощно, не покладая рук. В такой ситуации скрывать происходящее с Мехмедом было невозможно.
Братец Динч был родом из Боснии – высокий, светловолосый инженер с красивым лицом. Он всегда был готов по-отечески проявить к нам внимание. Я рассказал ему обо всем начистоту. Выслушав меня, он задумался, а потом сказал, что ситуация, судя по моим словам, особенная. «Это не любовь, это настоящая страсть, – сказал он мне тогда. – Она как болезнь. Упаси Аллах, если что-нибудь случится, парень погиб».
Мехмед, впрочем, говорил мне то же самое: он жаждал как можно скорее увезти Ольгу в Стамбул и там на ней жениться. «Если у меня с ней не сложится, знай, что я умру», – говорил он мне. Тем временем они с Ольгой становились все ближе. Они часами могли смотреть друг на друга, как очарованные.
Мехмед начал часто оставаться у нее на ночь. Иногда и Ольга приходила ночевать в общежитие.
– Ну, раз спали они вместе, значит… – перебила меня девушка.
– Не знаю, – ответил я. – Наверное.
– И при этом они не имели возможности поговорить?
– Да, – сказал я. – Не имели. Мехмед начал изучать русский язык как безумный. Он пытался поговорить с ней, подглядывая в русский словарь, но что можно сделать за такое короткое время? Он даже кириллицу запомнить не успел.
– А любовные слова тоже Людмила переводила?
– Нет. Он, конечно, пару-тройку предложений на этот счет выучил, но ни о чем серьезном они поговорить не могли. Без Людмилы им было невозможно. Признаться, мне казалось, что, когда Людмилы рядом не было, они понимали друг друга гораздо лучше, но подолгу обходиться без нее тоже не могли. Так у них началась жизнь втроем. Мехмед хорошо платил Людмиле за переводы. Очень хорошо – половину зарплаты инженера. Так что большую часть времени Людмила проводила с ними.
– Любовь через переводчика! – усмехнулась журналистка. – Как это, на самом деле, странно. Двое влюбленных и переводчик. Один говорит: «Любовь моя, жизнь моя», потом это повторяет переводчица, другой отвечает «Ты тоже жизнь моя, любовь моя», и переводчик снова тут как тут. Никогда ничего более смешного не слышала.
– Тут ничего смешного нет, это трагедия, – вздохнул я.
Увидев выражение моего лица, она осеклась.
– Трагедия? Они что, из-за незнания языка расстались?
– Ох, если бы только из-за этого! История закончилась такой драмой, которую ты и вообразить не можешь. А ведь бедный Мехмед ни о чем не подозревал. Я тоже не замечал ничего подозрительного.
Девчонка вновь нахмурилась, лицо ее приобрело хорошо знакомый мне задумчивый вид, она посерьезнела.
– Ладно, хватит тянуть кота за хвост, давайте уже, рассказывайте, чем кончилось, – сказала она. – Мне вправду интересно.
В тот день я рассказывал до вечера.
Я пытался как-то поговорить с Мехмедом, но он вообще перестал слушать разумные доводы, совсем с ума сошел. У него даже взгляд изменился. Он ни минуты не мог находиться без Ольги, и, когда ее рядом не было, места себе не находил. Не успевал он закончить работу, как тотчас бежал к ней и всюду хвостиком таскал за собой Людмилу.
Хотя Ольга и являлась дочерью офицера Красной армии, она была православной христианкой. Возможно, свою веру она унаследовала от матери. Иногда взгляд у нее становился как бы лихорадочно сияющим, и она уносилась мыслями куда-то вдаль, так что окружающим казалось, будто она не от мира сего. Мехмед очень боялся, что религиозный вопрос помешает их женитьбе, его даже терзал навязчивый страх, будто Ольга тайком от него обсуждает это с Людмилой. В итоге, дабы исключить возможность конфликтов из-за религии, он решил принять православие. Знающие люди объяснили ему, что это не так- то легко. Вроде бы ему нужно было для этого долго учиться и даже сдавать экзамен, но как взяться за учебу, не зная ни слова по-русски? В какой-то момент он услышал выражение: «быть христианином в душе» и вцепился в него обеими руками. Он часто говорил об этом Ольге и действительно намеревался стать христианином.
Отец Ольги, Павел, внезапно почувствовал себя плохо, с каждым днем ему становилось все хуже, он начал хрипеть, словно задыхался. Чтобы избавиться от боли, он уже с утра, едва проснувшись, брался за водку и пил до глубокой ночи, часто почти ничем не закусывая. По ночам его терзали
