рукой инстинктивно держится за бок. Единственное желание обуревает ее – как можно скорее удрать, убежать, исчезнуть. Уйти, спрятаться от позора, от обиды.
– Но у вас там может быть перелом!
– У меня нет перелома, спасибо… я… я хочу… я пойду, я, пожалуй, пойду… Не беспокойтесь, ничего страшного, мне всего лишь надо дойти до гостиницы. Я уверена… мне так кажется, это просто синяк, ушиб… Я отлежусь.
– Но я просто обязана!.. Это моя вина, это из-за меня вы упали.
– Нет, спасибо, мне уже лучше, честное слово. Я пойду, я пойду, пожалуй… Извините меня, я пойду. Простите… Очень рада… рада была… с вами познакомиться. Может, мы еще встретимся…
– Люба, ну постойте! Я хотя бы вас провожу!..
– Ни в коем случае!
У нее испуганный вид. Вдруг эта женщина, такая молодая, ухоженная, уверенная в себе, вдруг она и впрямь пойдет вслед за ней? Та же устремляется ей вслед, побросав мелкие женские штучки-вещицы в свою большую, роскошную, дорогую сумку-хобо фирмы «Сальваторе Феррагамо».
8
У себя дома, в пригороде Бостона, Люба ухаживает за маленьким садиком, выращенным собственными руками. По выработавшейся за последние годы привычке она постоянно оглядывается вокруг, куда бы ни поехала, в поисках интересных растений, но даже эта привычка оставляет ее в данный момент. Припадая на правую ногу, она торопливо – ей кажется, что торопливо, – охая, подволакивая пострадавшую ногу, изо всех сил старается поскорее убраться отсюда вон, скрыться, убежать с места позора. Но Нина конечно же догоняет ее:
– Да не спешите вы так! Вам нельзя, вам нельзя так торопиться, это вредно для вас… для вашей ноги!.. Люба, ну послушайте же меня, я хочу вам помочь.
– Нет-нет, не надо!
Люба прячет глаза, чтобы не смотреть на свидетельницу и косвенную виновницу своего позора, падения. Если что беспокоит Любу в этом мире больше, чем желание писать, быть любимой, нужной, это страх перед оголенностью, перед унизительной картиной публичного позора, падения; нежелание, ужас показаться смешной, жалкой.
– Но я же все равно вас догоню, а вы будете прыгать… и вам будет больно, – летит ей вслед.
Раздосадованная Нина решает закурить, чтобы снять напряжение, как-то занять себя. Ей не свойственны минуты слабости, растерянность; ей смешно. Может, она и впрямь устроила это представление? Подставить бедной Любе подножку… Куда, ну вот куда она так бежит?
– Не надо идти за мной, не надо…
Люба отмахивается от Нины, остановившейся, чтобы прикурить, а ветер мешает ей, она щурится. Люба тоже остановилась, хотя могла бы ковылять дальше, как подбитая курица, скрывающаяся от своего мучителя, вернее, мучительницы.
– Хотите, может, закурить? – спрашивает Нина.
– Я не курю, – говорит Люба, но затем неожиданно для себя соглашается. – Ладно, – говорит она, – давайте мне вашу сигарету.
Так они стоят, прислонившись к стене здания, выкрашенного в синий, пронзительно-синий цвет. Стоят, прячась от ветра, разглядывая, оценивая друг друга, в простенке между торговыми пространствами, заполненными мелкими радостями американского потребителя – растратчика, покупателя, вершителя судеб чужих миров, хозяина судьбы и мира вещей.
Неожиданно для себя эта женщина – жена, мать, дочь, любовница призрака – содрогнулась, возмутившись собой, своей судьбой. Встряхнувшись, узрев (осознавая?), Люба на мгновение почувствовала, что она высвобождается из своего многолетнего, мучительного плена, а где-то под ребрами разрастается желанная пустота, легкость; неумело обсасывая сигарету, затягиваясь судорожно, глотая дым, кашляя, она начинает робко улыбаться, вновь кашляет, моргает, на щеках у нее проступает влага. Откуда? Она плачет и улыбается. Кашляет и смеется.
Нина поглядывает на нее с недоверием. Через минуту они уже дружно смеются. Смеются вместе. Раньше это называлось – дружно смеются.
9
На самом деле все происходит крайне быстро. Ну как в кино.
Отсмеявшись, Нина усаживает Любу обратно все в то же кафе-стекляшку. Люба сидит боком, стараясь пристроить себя в кресле с наименьшим ущербом для пострадавших частей тела. Роберт исчез. Похоже, она уже не думает о нем. Теперь она ждет новую-давнюю свою знакомицу даже с некоторым нетерпением и очевидным дискомфортом. Нина же устремляется в гостиницу, садится в «форд», чтобы поскорее отправиться за только что приобретенной знакомой с намерением отвезти ее в ближайший госпиталь.
Путешествие оказывается недолгим. Все здесь, в Северном Конвее, маленькое, близкое; все здания, службы расположены недалеко друг от друга. Возможно, уже в машине они обмениваются ключевой информацией. Как людям найти друг друга в этом мельчайшем из миров?
Скажем, так: Вы откуда? – Не может быть! – А я… Скажите, а не знаете ли Вы? –
Возможно, им пришлось поблуждать по госпитальным холлам и этажам. Одна ковыляет, другая придерживает ее за локоть, стараясь держать
