Про девушку, которая была бабушкой

себя, когда приезжие провинциалы замирают на сходе с эскалатора, вертят головой в поисках подсказок на подвешенных в вестибюле станции табло. Очень сложно понять, что, сойдя с эскалатора, надо идти вперед, отступать в сторону, но не закупоривать поток народа, катящийся за тобой по живой лестнице? Это элементарно, гость столицы!

В двух метрах от последней ступеньки частоколом выстроились рамки-проемы. Я знаю – это антитеррористическое приспособление. Народ бодро двигался и мимо рамок, и через них. Значит, рамки отключены. Но при моем прохождении обязательно зазвенит даже отключенная! Я остановилась, точно как гостья столицы, впервые оказавшаяся на эскалаторе. С той лишь разницей, что позади меня была статичная, а не движущаяся лестница. И это не отменяло дружеских приветствий из уст обтекающих меня людей, а неделикатный толчок в спину помог проскочить рамку. И она не зазвенела!

Почему касса, в которой продаются билеты, всего лишь одна? Их было шесть или семь. Почему нет очереди к единственному окошку? Спокойно! Возьми себя в руки! Подумаешь, не спускалась в метро лет десять… пятнадцать как минимум! Это не повод для паники, хотя очень хочется рвануть обратно вверх по лестнице, бежать до дома, плюхнуться на ортопедический матрас, перевести дух… А кто будет детям деньги добывать? Потомственная москвичка! Постыдись!

– Девушка, вам помочь?

Молодой человек, для меня и тридцатилетний – молодой. Улыбается как профессиональный обольститель: нежно и снисходительно, покровительственно и обещающе.

– Спасибо, сынок, мне помощь не требуется.

– Сынок?

Вытаращил глаза, смотрит на меня с легким испугом и ожиданием забавного представления. Так смотрят на сумасшедших: повеселиться – за милую душу, но вдруг ненормальная девка выхватит ножик и полоснет?

Сынок – у меня выскочило из подкорки. Бабушка постоянно, а мама иногда – называли сынками и доченьками моих ревущих сокамерников в детском саду, потерявшихся детей на улице, прочую мелкоту, которую требовалось успокоить методом внушения родственного контакта. Теперь подобные обращения не приняты. Но в обиход вошло брат. В чем правда, брат? Брат, помоги! Брат, ты меня понимаешь?

– Иди, брат, своей дорогой! – недвусмысленно скривилась я.

Новомосквич, явно отработавший приемчики «помощи» поначалу робким, смазливым провинциалкам, приехавшим в Москву за большой жизненной удачей, не мог подозревать, что его неудачный приступ оказал на меня активное психотерапевтическое действие. Равное воздействию милых продавщиц.

Испугать меня метро! Ха-ха! Я в нем полжизни провела! Вторую половину – в магазинных очередях за продуктами. Данька болел, часто болел. У меня три работы, все – внештатные. В один конец Москвы отвезти отредактированную рукопись, в другой – перевод с английского статьи про кардиологическое шунтирование, в третий конец приехать в редакцию автомобильного журнала и лечь на пороге, не подняться, пока не расплатятся за статью про японский автомобильный концерн. Платили внештатникам копейки. Каждая копейка была на счету.

Я знаю, как теперь оплачивать проезд в метро! Мне Любовь Владимировна, мать Маши, рассказывала. Приложить к желтому кружку на турникете социальную карту. У нас, московских пенсионеров, проезд в общественном транспорте бесплатный!

У меня есть социальная карта. Я ее приложу, и тут же меня за ручку схватят: «Девушка, позвольте посмотреть на ваши проездные документы!» На социальной карте моя круглая физиономия едва вместилась в маленькое фото. «Это вы? Есть документы, подтверждающие личность? Паспорт? Вы тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года рождения? Как не стыдно! Пройдемте, девушка, в отделение милиции, тьфу ты, полиции». И я там буду рассказывать скучающим сержантам про Боровичка из «Морозко»? Как проснулась утром волшебно помолодевшая? Я имею право на бесплатный проезд, но доказать это право невозможно. Следовательно, надо ехать за деньги. Приблизиться к кассе, прислушаться, что говорят кассирше пассажиры.

«На одну поездку», «на две поездки» – и получают карточки. Не пятачки, не пластиковые нежно-салатового цвета жетоны, а карточки – типические, похожие на банковские, но попроще. Так, наверное, походят на царственного предка замухрышки бастарды – плоды скоротечного секса на постоялом дворе с прислугой-поломойкой.

Я не буду давать волю фантазии! Проклятая, она тоже получила вторую жизнь. Мне требуется выяснить, сколько сейчас стоит поездка в родном московском метро. На стекле у кассы есть плакатик с пояснениями. Как же мелко написано! Я такое меленькое только в очках +3 разберу. Вижу без очков! Одна поездка – 55 рублей. Батюшки святы! Дороже хлеба! Нарезной батон в интернет-магазине, с доставкой до дверей – 40 рублей. У меня в кошельке сотенная купюра. На одну поездку, на обратную не хватает…

Саша Калинкина! Стыдно, унизительно и без авантюрно, наконец, получив молодое тело, предаваться стенаниям. Вдруг я не раздобуду денег? Как обратно доберусь в свою квартиру – крепость-гнездо, на свою любимую постель, к электронной книге, компьютеру и телевизору?.. Обратись я за помощью, позвони по телефону, меня никто из родных и близких не узнает, мне никто не поверит… Случится конфуз, скандал, комедия положений с шизофреническим душком. И негаданное удивительное приключение рассеется в прах. Я этого не хочу! Я смелая, только трусливая. Мне требуется совершить элементарное