действие – протянуть деньги в окошко кассы и сказать простое предложение.
– На одну поездку, пожалуйста!
Я прошла! Чуть не запела, приложив карточку к желтому кружку. Футуристически прекрасный турникет распахнул стеклянные дверцы и пропустил меня. Он, автомат, повторяет это движение тысячи раз в день. Я оглянулась и мысленно поблагодарила его.
Как и Данька, я постоянно читаю фантастику, отечественную и англоязычную. Для нас любой зачаточный робот, сидящий в металлическо-пластиковом теле заурядного турникета, может превратиться в монстра, рубящего пассажиров на куски, посылающего волны приказов своим собратьям на других станциях…
Я должна обуздывать свою фантазию! Она мне всю жизнь испортила! Но с ней, с фантазией, все-таки жить увлекательней. И не она ли сейчас помогает мне справиться со страхом, оторопью и подпитывает меня, посылая в кровь дозированные порции нужного химического вещества – точно капсула, вшитая в тело алкоголика. Сравнение хромает, но всякое сравнение либо хромает, либо зашкаливает.
Вагон, в который я вошла, был тоже футуристичен: ярко освещен, над дверями бегущая строка с мигающим названием следующей станции, между вагонами проходы. Окна закрыты. Работает кондиционер! Устыдись, моя фантазия, ты такого не создавала.
Я ведь помню душные, со спёртым воздухом вагоны, с грязными полами, порезанными вандалами сиденьями… И наши лица: хмурые, недружелюбные, а у тех, кто отхватил сидячие места – опущенные в читаемую газету. А в периодике истерический мрак и тоска: история страны – череда властвующих людоедов, подвиги народных героев – пропагандистские мифы, нас спасут демократия и рынок, пусть и приходится подтянуть пояса. Наивные, мы подтягивали пояса, а кто-то приватизировал недра или разгуливал в малиновых пиджаках и с пистолетами под мышкой.
У нынешних сидячих пассажиров лица тоже были опущены – в сотовые телефоны. Забавно: только человек вошел в вагон, сел, тут же достал телефон и воткнулся в него. И стоячие ухитряются: одной рукой за поручень, другой телефон перед носом держат. Я специально прошлась по проходу, заглянула: они читают? Отнюдь. Читали единицы, кто-то играл, кто-то в чатах перелистывал сообщения, кто-то писал сообщения. Мне стало немного не по себе, точно попала в общество зомбированных. Я перенеслась в будущее, мчусь под землей в суперпоезде… Сотовые операторы вкупе с интернет-провайдерами, с подкупленными депутатами и членами правительства обеспечили вай-фай в метро, превратив граждан… Да, ла-а-адно кликушествовать!
Глупо портить себе настроение, если не можешь его испортить другим.
Я застыла у схемы метро. Как же она разрослась! Жирный паук источился, пустил нити, сардельки-лапки удлинились сосисками… Что это за вторая окружность после Кольцевой линии? То самое МЦК? Надо бы проехаться. Увидеть Москву из окна комфортабельного поезда. Моя родная Сокольническая линия. После «Юго-Западной» появилось еще три станции – «Тропарево», «Румянцево» и «Саларьево». Очевидно, названия старых деревень, совсем не знаю юга Подмосковья.
– Девушка, вам помочь? До какой станции вам нужно добраться?
Еще один добрый самаритянин.
– Я похожа на неграмотную? На неспособную разобраться в схеме метро?
Моя рефлекторная отповедь пришлась не на матерого омосквитившегося гостя столицы, а на типичного с признаками вырождения потомственного москвича. Лет двадцать пять, не студент, но и не профессионал, невысокий, залысины уже наметились, а юношеские прыщи еще не сошли.
Я всегда питала слабость к молодым людям-приставальщикам, которые были ниже меня ростом. Это ведь своего рода подвиг. На коротеньких симпатяшек всяк западет, а попробуй дылду очаровать.
– Прошу прощения, если был бестактен!
Ему пришлось приподняться на каблуках, а мне склониться. О, это известная фишка в метро! Интим возникает, потому что из-за шума поезда надо приближать губы к уху.
– Извини! – Я улыбнулась и развела руками.
– Скрипач не нужен, – ухмыльнулся он в ответ и двинулся по проходу в конец вагона. Даже по его спине было заметно, что последней фразой он себе обеспечил крохотную порцию самоуважения. Оставил глупую девицу в недоумении.
Девице было сто лет в обед.
Нам с Ленкой было лет двадцать, еще не замужем, еще без детей.
– Представляешь, когда-нибудь, наконец, к нам перестанут приставать в транспорте и на улице? – закатывала глаза подруга.
– Скорей бы! – так же картинно и притворно вздыхала я.
Приставали не каждый день, чего уж лукавить. Но если ты не ловила мужских пригласительно-ласковых взглядов, завистливо-оценивающих женских, то наступала трагедия. Юбка недостаточно короткая, фасон платья старушечий, туфли ужасные, сумочка отвратительная, стрижка пошлая, макияж несовременный – все плохо-плохо-плохо! Надо срочно что-то с собой делать!
Мы не заметили, как перешли в иной статус. К нам уже не клеились нахальные гости столицы и маскирующие свою интеллектуальность потомственные
