Для каждого поколения свой мрак – самый мрачный. Поэтому слова, сказанные давно-давно, могут точно описывать ситуацию через сотню или более лет. Максимилиан Волошин говорил о своем поколении, что оно мечтало о падении династии, провозглашении республики, на ура встретило революцию. Они радовались симптомам гангрены, приняв ее за предвестники исцеления. Ведь это про нас!
Собянин, Тютчев, Конфуций, Волошин, Москва прошлая и настоящая – отлично! Моя голова варит в полную силу!
Адрес офиса Витьки Самохина я знала из его писем. Точнее, из клише, которое теперь ставится в конце письма с именем отправителя, его адресом и телефонами.
Вестибюль офисного здания внушал пиетет. Мрамор полов, псевдокрасное дерево стенных панелей, два пышных букета на подставках, стойка, за которой девушки-манекены: худосочные блондинки с отутюженными волосами, в белых блузках, пуговички расстегнуты в трех миллиметрах ниже официоза, но в пяти миллиметрах выше откровенного соблазна, у турникета-вертушки охранник в форме.
Я вошла и огляделась. Я никак (по одежке встречают) не походила на стандартную посетительницу. Меня почему-то веселило предстоящее объяснение с Самохиным. Я гордилась собой: в метро проехалась и по улицам Москвы прошлась, у меня джинсы с прорехами, от меня пахнет сэконд-хэндом, что вполне сравнимо с авторскими духами. Мне однажды подарили, от французского супер-пуперского парфюмера. Хотя ошибиться может всякий, даже парижский парфюмер. У него, например, флакончики с клопомором и с духами рядом стояли. Лена Афанасьева вливала в дочерей вместо рыбьего жира касторовое масло, бутылочки были похожи. Девочек увезли в больницу с подозрением на злостную дизентерию.
Подойдя к стойке (девушки втянули аромат), я кивнула на букеты:
– Кто додумался грипсорфилы с малькидиями смешивать? Это прямо по-чеховски. Помните, в «Трех сестрах»? Входит Наташа в розовом платье, а Ирина ей, ремарка: «Вполголоса, испуганно»… Помните?
– Э-э-э… в общем, – проблеяла одна из девушек.
– Ирина ей говорит: «На вас зеленый пояс! Милая, это нехорошо!» Зеленое с розовым считалось верхом безвкусицы. Так и эти цветы. – Я забыла названия, которые выдумала, поэтому просто махнула в сторону букетов. – Чудовищное сочетание. Флориста надо повесить. Предварительно кастрировать и четвертовать, повесить что останется. Где у вас внутренний телефон? – спросила я без паузы.
Сначала одна девушка вскочила, потом вторая поднялась. Два новобранца во фрунт перед грозным ефрейтором. Вероятно, приняли меня за дочь какого-то бонзы. Кто еще мог хамить, цитировать Чехова и вонять как трупный газ?
На выручку девушкам, которые жалости моей не заслуживали, потому что весьма отличались от своих сверстниц в магазинах, где некоторое время назад я наряжалась, пришел охранник, смело шагнувший вперед:
– Сзаду вас на стене.
– В каком смысле «сзаду»? – Я приготовилась оторопеть, но не успела.
– Позади вас, – сказала одна девушка.
– Аппарат внутренней связи на стене, – отчеканила вторая.
Я подхватила свой упавший градус чванства около плинтуса, потащила вверх и процедила:
– Черт знает что! Дикие люди. Театр начинается с вешалки, а это офисное здание… – я говорила и набирала добавочный номер Витьки.
Он ответил.
Я продолжила: «… с заду!».
Получилось – он: «слушаю», я: «с заду».
– Простите? Кто говорит?
– Александра Калинкина. Я внизу.
– Ты?
Короткое личное местоимение второго лица единственного числа – «ты». Витька умудрился от «т» до «ы» вздохнуть и выдохнуть, испугаться, заинтересоваться, насторожиться, взбудоражиться, затрепетать, нервически хихикнуть (получилось: «ти-хи-хи-ы»).
Вся эта гамма чувств выплеснулась в глупом вопросе:
– А что ты здесь делаешь?
– Читаю лекцию о поэтике Чехова. Девушки, можете сесть. А вы, господин охранник, займите место у вертушки. Не детская каруселька-таки. Или вам уже надо подыскивать место в… – Я не смогла с ходу придумать место для покрывшегося испариной охранника и рявкнула в трубку: – Самохин! Ты там живой?
– Да.
– А чего сидишь?
– Я бегу, в смысле спускаюсь.
Три или четыре минуты, которые понадобились Витьке, чтобы оказаться на первом этаже, я хранила презрительное молчание, разглядывала список фирм на стене, изо всех сил старалась не понизить градус, которого добилась при разминке. Мое выступление в холле офисного здания было ни чем иным,
