Про девушку, которая была бабушкой

– позвоню в музей, извинюсь: московские пробки, застряла намертво, можно ли перенести, готова покрыть неустойку, давайте назначим другое время…

Как только решила, что сватье надо дать столько времени, сколько ей потребуется, я стала тарабанить в дверь:

– Долго еще? Сколько можно! Хоть книжку какую-нибудь принесите!

Любовь Владимировна приоткрыла дверь туалета и просунула мне книгу – из стопки на столе.

Это была книга Александра Чудакова «Антон Павлович Чехов», в свое время по каким-то, вероятно, издательским, причинам предназначенная для учащихся старших классов. Из-за этих «учащихся старших классов» она не привлекла моего внимания. И когда мы спорили с экскурсоводом (молодым человеком потрясающих знаний и волшебной интеллигентности) в Доме-музее Чехова, когда я блистала знанием чеховской мемуаристки и исследований иностранцев вроде популярного Рейфилда, оказалось, что биографии Чехова, написанной Чудаковым, я не читала. Того самого Чудакова! Автора «Ложиться мгла на старые ступени» – книги, которую я восприняла как подарок. Точно много-много любящих меня людей думали-думали, искали-искали, чем бы меня порадовать, и вручили эту книгу.

Вернувшись из музея, я немедленно бросилась к компьютеру, вошла на сайт книжного интернет-магазина. И, о чудо! Есть книга, переиздали! Маленьким тиражом, конечно. Я заказала и получила пять книг – себе и на подарки. Стопка покоилась на моем (дедушкином) письменном столе. Я отложила Чудакова для прочтения в минуты мрачной депрессии. Они меня посещают, лекарство мне известно. Так бабушка учила: «Спрячь, Саша, леденец, а когда плакать захочется, достань его и пососи».

Я открыла книгу и начала читать.

Город, в котором родился Чехов, был как будто обычным заштатным городом Российской империи…

Любовь Владимировна могла искать место для тайника хоть до скончания века. Я была сыта, прочих надобностей справленье – под боком, то есть под стульчаком. Я вплыла в текст как рыба в новую чистую заводь.

– Выходи! – распахнула дверь туалета моя сватья. – Управилась, уж не знаю, надежно ли.

Я была на тридцать второй странице, где речь шла о том, что представляла собой торговая лавка в провинции. Будущий писатель проводил в ней много часов.

– Еще посижу, если вам требуется, – сказала я Любови Владимировне.

Она приняла это за жертву. Ошибочно. Я уже решила, что никуда сегодня не пойду, дочитаю.

Мне хотелось завалиться на тахту с книгой, через несколько часов заказать еду в дешевом восточном ресторане, они прекрасно готовят и очень вежливые.

– Шура, девочка! – проговорила Любовь Владимировна с непонятной тоской. – А если я умру?

– В смысле? Мы все когда-нибудь…

– Нет! – с досадой перебила сватья. – Например, сегодня меня трамвай переедет.

– Мне всегда было интересно, как можно попасть под трамвай, он ведь издалека громыхает и звенит. Однако, когда трамваи появились в Москве, под ними часто оказывались ротозеи. И всегда найдется Аннушка, которая масло уже пролила. Мы что сейчас обсуждаем?

– Если я погибну, как дети узнают, где деньги?

– Задача. Во-первых, поживите. Маше и Даньке вы очень нужны. Еще ребенка родят… Представляете, как будет замечательно? Во-вторых, можно оставить записку, типа завещания-указания.

– Точно, Шурочка, молодец! Прямо сейчас эсэмэской им скину.

Любовь Владимировна в эсэмэсках придерживалась стиля телеграмм. Выучка с советских времен – кратко и по делу, ведь за каждое слово в телеграмме по десять копеек надо было заплатить, включая предлоги, «тчк» и «зпт», но на них обычно не тратились. Я хотела бы видеть лицо Маши, когда она получит от мамы сообщение: «случае моей смерти смотреть балконе александры петровны».

Но сотовой связи на плато крымской скалы не было. Отсутствие связи подчас сохраняет нам тысячи нейронов, клеток мозга. Нервные клетки не восстанавливаются – тоже из разряда мифов. Но тут бы я с учеными поспорила.

3

С бывшим мужем я встретилась случайно, а Женю Уколова разыскивала сознательно и специально.

После короткого общения с Сергеем остался неприятный осадок. Не потому, что он со мной заигрывал, пытался снять девушку. А потому что я его обманула. Будто маскарадный костюм натянула, приклеила чужую личину и пошленько отомстила за старые грехи. Ведь если бы Сергей увидел меня настоящую, то распределение ролей было совершенно иным. Он – солидный, интеллигентный мужчина в элегантном возрасте, а я – бегемотиха. Он бы старался не показывать брезгливое изумление, но выражение глаз: хорошо, что я с ней когда-то расстался – не спрячешь. Свои чувства, столкнись мы вдруг, я даже описывать не хочу.

Однако именно встреча с Сергеем породила желание увидеть Женю. Просто увидеть, издалека. Какой он сейчас? Моя первая любовь, одуряющая, сводившая с ума, заоблачные мечты-фантазии и бездонная пропасть отчаяния. Я его так любила, что не могла с ним разговаривать, немела как радиоприемник, в который ударила молния. Если мы случайно касались друг друга, входя в класс или вываливая гурьбой из класса, или на физкультуре,