спать.
Я опущу бо?льшую часть их разговора на кухне, обвинения Лены и вялые оправдания с извинениями Юры. Нас интересует только следующий диалог.
– А если я буду, как ты, пить? – вопрошала Лена.
– Не, Ленка, тебе нельзя.
– Приходить под утро.
– Не, Ленка, тебе нельзя.
– Как последняя сволочь не звонить!
– Не, Ленка, тебе нельзя.
– Наплюю на тебя, твои чувства!
– Не, Ленка, тебе нельзя.
– Чтобы ты с ума сходил!
– Не, Ленка, тебе нельзя.
– Чтоб тебя узнавали по голосу в моргах и больницах!
– Не, Ленка, тебе нельзя.
Самое парадоксальное, абсурдное и неприятное. В глубине души, в закутках мозга мы признаем: им можно, а нам нельзя. Не берусь судить о женщинах других национальностей, но у русских когда-то сломался или приспособился в ходе эволюции какой-то ген, отвечающий за равенство полов, за гендерную справедливость. В этом мы сильно отстали от Запада.
У Марины есть клиентка, работающая в российском представительстве крупной американской компании. У них каждые полгода (!) читают женщинам лекции о недопустимости сексуального домогательства. Причем не только откровенные приставания, шантаж служебным положением, но и… внимание! … двусмысленные взгляды, подмигивания, причмокивания и посвистывания есть повод заявить о сексуальной агрессии.
– Не, а чего они хотят? – риторически меня спрашивала Марина, наверняка хранившая дипломатическое молчание в беседе с той клиенткой. – Как эти офисные бабы одеты? Юбка в обтяжку, коленки открытые, блузка на груди трещит. На каблуках, задницей вертят и хотят, чтобы мужики были как зимние мухи? Тогда пусть не просят рождаемости!
Не иначе как по причине генных поломок, я отбрасывала тот факт, что Самохин сам был не хрустальной верности мужем. Сейчас это не имело значения. Важным, болезненным и горьким было то, что мой друг страдает. А страдать он не умеет, он триллеры, в которых льются реки крови, не смотрит. По словам Светы, они однажды попробовали посмотреть фильм ужасов. Витя сбежал через двадцать минут «с полными штанами».
В своей квартире я не находила себе места. Буквально. Из комнаты в комнату, на кухню и обратно. Лукашин в фильме «Ирония судьбы…» вышагивает- подпрыгивает у дома Нади и твердит: «Надо меньше пить. Надо меньше пить…»
Я тоже твердила:
– Надо что-то делать. Надо что-то делать…
Возник план. Абсурдный, как из водевиля, над которым смеются, но в реальность происходящего на сцене не верят. С другой стороны, никакие разумные меры: поговорить со Светой, призвать на помощь ее сыновей и невесток, чтобы объявили бойкот, – не помогут. Света насилия не выносит, если на нее давить, она только пуще сопротивляется. Света до всего должна доходить сама, и когда доходит, ее уже не перестроить. Если разум бессилен, помочь способен лишь абсурд.
Я набрала номер Вити:
– Привет, Самохин!
– Здравствуй!
– Ты на меня все еще в обиде?
– Нет.
– А почему не присылаете верстку? И не требуешь план на следующий номер?
– Ничего не надо.
– В каком смысле?
– Во всех.
Обычно Витька любил трепаться по телефону, а сейчас отвечал односложно, через силу.
– Журнал, случайно, не закрывают?
– Наверно, закрывают.
– Но ведь у тебя есть запасной аэродром?
