вздумавшими тебя дразнить Уее и Уёё. Что ты поступил в Бауманку, было известно всем одноклассникам. Да, у меня подобных промашек случалось по дюжине на день! Ты закрывал на них глаза, потому что… Я не знаю почему. Мои лавры суперэрудированной девушки не заслужены. Они принадлежат пенсионерке, которая много лет пишет статьи в корпоративные журналы различных ведомств. За это время и заяц обучился бы разным наукам. Ты не хочешь меня о чем-нибудь спросить? Из прошлого? Проверить?
– Не хочу.
Женя лег на спину, а я села, скрестив ноги по-турецки. Принялась вспоминать школьные проделки, учителей, наш выпускной, Сокольники, какими они были во времена нашей юности. Я говорила долго, выдохлась. Он молчал. Закрыл глаза.
– Ты спишь? – спросила я.
– Нет.
– Лучше бы ты испугался, таращился на меня, вызывал скорую неотложную психологическую помощь.
– Я испугался.
– Заметно. Давай попьем кофе?
– Попейте, – не пошевелился.
Он по-прежнему обращался ко мне на «вы», хотя я тыкала.
– Угости меня, пожалуйста! Я, конечно, болтлива, но все-таки не лектор, и длинные монологи – это пересохшее горло.
Он встал, налил в телескопически раздвигающийся стаканчик кофе, протянул мне и снова лег.
– А бутерброды?
– В сумке.
– С чем бутерброды?
– С рыбой, с колбасой, с сыром. Угощайтесь.
– Послушай, я большой специалист по впадению в ступор. Профессионал, можно сказать. Если ты сейчас же не поднимешься, не примешься за еду, я вылью на тебя горячий кофе, а потом покачу в воду охлаждаться.
Женя выдержал паузу, а потом сказал:
– Искупаться – это мысль.
Он поднялся и пошел к реке. Разделся на берегу (фигура у него вполне даже… отличная фигура) и вошел в воду. У меня не имелось купальника, да и погода для купания была неподходящей. Вода наверняка холоднючая. Для меня та вода комфортная, температура которой приближена к температуре тела.
Я наблюдала, как Женя плавает, ныряет, за его энергичными гребками, и приказала себе не вспоминать, как мы здесь плескались с Данькой, пускали кораблики. Сын отлично плавал разными стилями, пытался обучать меня, ничего не получалось, я
Женя плавал долго, мне показалось, едва ли не час. Вверх по реке, вниз по реке и обратно, от одного берега к другому и снова туда-сюда. Москва-река тут неширокая, метров пятьдесят-шестьдесят. Женя себя выматывал. Не самый плохой способ борьбы со стрессом.
Я как-то писала статью про гормоны стресса. Когда природа нас задумывала, мы ходили нагими и нам важно было убежать от хищника, спастись. Для этой цели в кровь резко выбрасываются те самые гормоны, подстегивающие, утраивающие силы. Если физическая активность отсутствует, они нанесут вред. По реакции на стресс люди делятся на два типа. Одни бьются в истериках, вопят, бегают, рвут на себе волосы.
В научную теорию я внесу свою копеечку. Если человек из-за стресса (продолжающегося) на длительное время впадает в оцепенение – не двигается, не говорит, не реагирует на внешние раздражители, то его эндокринная система ломается основательно, просто летит к черту. В сорок четыре года я уже не была худой стройняшкой. В меру упитанной, округлых форм женщиной. Когда встала с дивана, заставила себя жить, начала толстеть, набирать вес, пухнуть как сдобное тесто, в которое переложили дрожжей. Пусть звучит нелогично, отдает невежеством, фатализмом, но свой гормональный сбой я считала малой платой за смерть родителей, в которой была виновата. Я чувствовала бы себя виновной, погибни они в любых обстоятельствах. В тех конкретных – за то, что не настояла на смене старой электрической проводки в доме. Папа давно говорил, что ее следует менять, а я пропускала мимо ушей.
Итак, с научной точки зрения, Женя все делал правильно. Только долго. Я меняла позы, встала, походила, снова уселась на плед. Он все плавал. На пять стрессов вперед наплавал.
Женя вышел из воды, Попрыгал, наклонив голову к плечу, на одной ноге, потом на другой, вытряхивая воду из ушей, взял одежду и в плавках (
