– Мне льстит, что я в их числе. Кого ты уже повидал? – (Я рассказал.) – Теперь уже не так льстит. Какой причудливый список… – Она еще раз мысленно перебрала имена. – Они ведь все были тогда в Португалии?
– Все, кроме Терри.
Кандида задумалась.
– Тот вечер – это, конечно, совсем отдельная история. – Она перевела на меня взгляд, приглашая к воспоминаниям. – Мы когда-нибудь о нем говорили?
– Толком – нет. После возвращения мы почти не встречались.
– Да, ты прав… Терри Витков! – скривилась Кандида. – Надо же, и она подружка Дэмиана. Я считала, у него вкус получше!
– Да уж! – развеселился я.
Сколько людей из того времени сказали бы о ней самой примерно то же самое!
– Она такая же, как всегда?
– Такая же, если прибавить последствия сорока лет разочарований.
Кандида помолчала, оценивая услышанное, а затем спросила:
– Ты помнишь ее бал?
– Из тех, кто там был, никто не забудет, без медицинского вмешательства.
– Тогда я впервые после объявления о моем рождении попала в газеты! – засмеялась она. – Бабушка несколько недель со мной не разговаривала.
Я вспомнил последующую историю Кандиды, где был разврат, внебрачный ребенок и недавняя трагедия 11 сентября, и задумался, что бы сказала бабушка обо всем этом. Надеюсь, смерть избавила ее от необходимости узнать.
Кандида еще мысленно оставалась в Музее мадам Тюссо.
– Это Терри сама подстроила. Что бы она там ни говорила.
– Она утверждает, что нет. Говорит, это сделал Филип Ронсли-Прайс.
– Филип мог только помогать. Сам он слишком глуп. А она знала, что надо делать. Ведь неспроста же она выбрала брауни. Как мы тогда были невинны…
– Совершенно невинны. – Я не стал выгораживать Терри, хотя не счел обвинение справедливым, но мне было наплевать на нее.
Кандида смотрела на огонь. К тому времени я уже хорошо изучил процесс, мне не раз приходилось проводить через него этих людей. Я приезжал, и очередная женщина из списка вдруг погружалась в мир сорокалетней давности, о котором не вспоминала целую вечность.
– Да-а, повеселились мы в тот год! Помнишь бал у Дагмар?
– Как такое забудешь!
– Когда Дэмиан заявился без приглашения и подрался с… – Кандида зажала себе рот рукой, внезапно вспомнив, кто тогда был противником.
Хозяин резко тряхнул страницами журнала.
– Прекрасно помню! – ответил я.
Мы молча углубились в общие воспоминания, стараясь не замечать горбинку на переносице у Эндрю.
– Больше всего вспоминается, какими мы были юными, – вздохнула Кандида. – Как мало знали о том, что нас ждет.
– По-моему, мы были замечательные, – сказал я, на что она не возразила и лишь улыбнулась. – Чем занимается твой сын?
– Вообще-то, у меня два сына и дочь. – Она бросила на меня осторожный взгляд. – Но ты имеешь в виду Арчи. – Видимо, ощутив, что от меня не нужно ожидать зла, Кандида успокоилась. – У него собственная риелторская компания. Он страшно богат и добился больших успехов.
Но сейчас у него нет и половины того богатства и успеха, что скоро придут, подумал я.
– Он женат?
– О да! Жену зовут Агнесс, двое детей: дочка-шопоголик, ей десять лет, и сын, которому шесть. Забавно, мать Агнесс – девушка, с которой ты когда-то встречался, Минна Бантинг. Она вышла замуж за одного парня по имени Хэвлок, военного. Ты ее помнишь?
– Прекрасно помню.
– Вот то-то и оно, – поморщилась Кандида. – А я – нет. В те времена я не была с ней знакома, но сейчас, конечно, мы делаем вид, что замечательно дружили, и уже почти убедили друг друга, будто это правда.
Эти постоянные переплетения одних и тех же сюжетов – дают ли они опору или сковывают? Вспыхивают революции в морали, рождается и отмирает социализм во всей своей неистовой ярости, но все время возникают вокруг все те же лица, те же семьи, те же отношения.
– Хорошее имя – Агнесс, – проговорил я.
– Мне тоже нравится. Даже очень, – прибавила она, невольно выдав, что думает о своей невестке.
– Очень трудно пришлось с Арчи?
Некоторое время Кандида молчала. Я воспринял как комплимент, что она не стала притворяться, будто не поняла, о чем я спрашиваю.
