Отчасти я чувствовал укол вины – в отличие от Пенистона, в ее жилах действительно текла кровь Белтонов, – а отчасти желал подкрепить обманную версию, что Дэмиан решил разделить свои деньги между теми, кого он любил, и их детьми. Состояние было так велико, что наследство всех вышеупомянутых женщин оставило в нем лишь незначащий след, а кое-какие подарки способствовали распространению легенды, которую Серена была готова охотно поддерживать. Конечно, мне еще нужно было заручиться обещанием молчать от Кандиды и Терри, последних, кто знал правду, но Кандида – двоюродная сестра Серены, и на нее всегда можно было положиться. Я больше опасался за длинный язык Терри и хотел было выдать ей наследство только при условии, что она подпишет договор о неразглашении информации, но оставался риск, что это предложение покажется оскорбительным и я добьюсь лишь обратного. Так что я решил полагаться на остатки ее добропорядочности. И пока не разочаровался.
Похороны были скромными. Тело выставили на кладбище церкви Святой Терезы Авильской – неудивительно, учитывая, что церковь видела от Дэмиана при жизни немало благодеяний. Несколько месяцев спустя мы устроили более пышную и собравшую большее количество народа поминальную службу в церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер. Завещание к тому времени уже стало достоянием общественности и дало почву для множества разговоров в лондонских гостиных и за лондонскими обеденными столами, так что на переполненных церковных скамьях можно было увидеть множество знакомых лиц из прошлого. Надеюсь, что не исключительно из-за обеда в «Клериджиз», запланированного после церемонии для всех присутствующих. Серена много помогала с подготовкой, и по ее предложению Пенистон выступил с речью. Речь была традиционной, о том, что «смерти нет», что меня всегда раздражает, но в данном случае она была более конкретна. Он говорил о том, как восхищалась Дэмианом его мать и как любила его, и это показалось мне довольно смелым и благородным. Поразил меня Эндрю. Он пришел и всю службу и траурный прием сохранял мрачную и надменную важность – видимо, самое близкое к скорбному выражение, на какое он был способен. С учетом обстоятельств, даже тех немногих, которыми с ним поделились, едва ли можно было ожидать от него проявления глубокого горя. Конечно, огромное состояние за одну ночь вознесло династию Эндрю в число двадцати самых влиятельных семей Англии, так что ему не подобало выглядеть неблагодарным, но нельзя ожидать как само собой разумеющегося, что люди будут проявлять хороший тон в любых обстоятельствах, и я был рад наблюдать его у Эндрю.
Люси пришла в своеобразном одеянии, весьма приблизительно напоминающем траурное платье: черное шелковое вечернее пальто и огромный искусственный цветок пурпурного цвета, приколотый к воротнику. Кандида приехала вместе с Дагмар, обе элегантные и искренне огорченные, что меня тронуло и укрепило в уважении к покойному. Появился даже Киран, хотя, возможно, только чтобы убедиться, что Дэмиан действительно мертв. Терри путешествие из Калифорнии не осилила, но не стоило просить от нее слишком многого. Зато она прислала букет модных и ужасных цветов, обожаемых городскими цветочными магазинами. Такое ощущение, что эти цветы питаются мухами.
Одна женщина в толпе весьма меня заинтересовала. Высокая и крупная, но по-своему роскошная, в хорошем костюме и с одной из прекраснейших алмазных брошей, которую я видел в своей жизни. Она посмотрела на меня, улыбнулась и кивнула, так что я наверняка должен был ее знать, и на тот случай, если она подойдет поздороваться, я обратился за помощью к Серене и спросил, кто это может быть.
– Ты должен помнить Джорджину Уоддилав! – немало удивилась моему вопросу Серена.
– Толстая Джорджина? – Я не мог скрыть изумления. – Что случилось?
– Давненько тебя не было в свете! – улыбнулась Серена. – Она вышла замуж за маркиза Конингсби.
Да, я действительно выпал из высшего света!
– Когда?
– Лет пятнадцать назад. Не могу поверить, что ты ничего не слышал. Правда, они много времени проводят в Ирландии. Для нее это был первый брак, для него второй, но чудо в том, что раньше у него рождались только девочки, а Джорджина сразу выдала двух мальчиков, первого, когда ей было сорок три года, а через год второго. Так что она теперь мать наследника первой и второй очереди.
– А он хороший человек?
– Замечательный! Внешне очень похож на Джона Тоу[79]. И боготворит Джорджину за то, что спасла его. Его первая сбежала с его другом, и он, когда встретился с Джорджиной, был совсем потерянный, а сейчас веселится, как ребенок.
Меня эта новость немало порадовала. Я смотрел на улыбающуюся и даже, в общем, привлекательную маркизу Конингсби и понимал, что уныние не всеобщее свойство даже в наш век мрачного жанра автобиографических «историй страданий». Для некоторых людей все складывается удачно.
– Как чудесно! – сказал я. – Надеюсь, ее мать дожила до свадьбы.
– Дожила. Но даже если бы нет, она бы встала из могилы, чтобы туда попасть! – рассмеялась Серена, и я вслед за ней, и она ушла к гостям.
Итак, поиски Дэмиана закончились, и я был рад их исходу, а заодно и тому, что мне удалось узнать в путешествиях по своей юности. Раньше я считал, что тайная любовная история шестьдесят восьмого года была лишь моей тайной и неразделенной страстью, которая привела меня к уединенному существованию, но теперь я выяснил, что Серену Грешэм и моего соперника любой истинный романтик назвал бы созданными друг для друга. Но я все равно верю, что, вновь обретя и осознав стремления своего сердца и соединившись наконец, хотя и лишь однажды, с предметом своей страсти, я придал смысл своей жизни, как прошедшей, так и будущей, до скончания моих дней. Что еще случится со мной, будет ли что-то важное в моей жизни или не будет ничего – увидим, но я узнал, о чем пишут поэты, и исполнен за это благодарности.
Я стоял в холле отеля с живописным полом из черного и белого мрамора, когда меня тронул за руку Пенистон Саммерсби. Мы вместе вышли на улицу, на
