– Не думал, что вы с ним так коротко знакомы.
Неужели мне суждено всегда быть завистливым подпевалой, плетущимся по пятам за Дэмианом?
– Знакомы. – Джоанна глянула на меня холодным взглядом, который сказал мне все.
Не отводя глаз, я думал о руке Дэмиана, которая сегодня небрежно опиралась на бедра Серены Грешэм, и пытался понять, что я такое успел сделать в жизни, что теперь вынужден в течение одного дня выслушивать, как Дэмиан пролез в душу, если не в постель, этих женщин, которые, хотя и по-разному, были богинями моих мечтаний? Моя игрушка, мое изобретение, моя марионетка взялась действовать самостоятельно. Всего через несколько месяцев, даже недель, после того, как я запустил в курятник эту лису, она начала там распоряжаться. Видимо, Джоанна заметила следы этих мыслей на моем омраченном челе.
– Он тебе не нравится? – спросила она.
Она задала правильный вопрос, которого я до сих пор себе не задавал, хотя следовало. Но я решил ответить, несмотря ни на что:
– Это я со всеми вами познакомил его.
– Да, но сейчас по твоим словам кажется, что ты его не любишь.
Не в этот ли момент я и сам понял, что недолюбливаю Дэмиана? Если так, то еще некоторое время я не желал себе в этом признаться.
– Почему же не люблю. Люблю.
– Потому что, мне кажется, у вас мало общего. Он хочет двигаться дальше, но не подстраиваться – не как говоришь и делаешь ты. Ты думаешь, что он воспользуется этими знакомствами, будет поддерживать отношения с этими людьми, рано или поздно женится на какой-нибудь богатенькой леди Пенелопе Такой-то и отправит своих детей учиться в Итон, но ты ошибаешься. Он вас всех терпеть не может. Готов все бросить и больше никогда никого из вас не видеть.
Чем-то эта мысль явно ее волновала.
Оказалась ли подобная мысль новостью для меня? Не стану притворяться, я был удивлен.
– Тогда, может быть, вам стоит уйти вместе. Вы неплохо дополняете друг друга.
– Не говори так, – покачала головой Джоанна.
– Как?
– Как надутый, тщеславный болван. – От таких слов я, разумеется, на несколько минут потерял дар речи, а она тем временем продолжала: – На самом деле мы с Дэмианом плохо дополняем друг друга.
– Вы оба кажетесь мне очень нынешними.
Почему-то я никак не мог перестать разговаривать словно тупой болван, каким она меня описала. Волей-неволей придется повторить слова моей матери: я просто ревновал.
Но от моего замечания Джоанна не возмутилась, а задумалась.
– Дэмиан действительно хочет быть частью сегодняшнего мира, – согласилась она, – как и я. Но он хочет в нем господствовать. Подкалывать его, обыгрывать, расталкивать таких людей, как ты, и быть в нем большой, важной шишкой.
– А ты – нет? Даже светской леди, чей дом в конце улицы лучится теплотой и мудростью?
– Ты все время повторяешь одно и то же, но это не для меня, – снова покачала головой Джоанна. – И в телевизоре быть я тоже не хочу. И выйти замуж за большого босса с современной квартирой в Мейфэре и виллой на юге Франции не хочу.
Мир, который она так точно описала одной фразой, был ей, без сомнения, хорошо знаком и, вероятно, презираем ею, так же как и светское общество графства, пэрское достоинство и представление Дэмиана о себе самом как о деловом гении, далеко обогнавшем свое время.
– Но наверняка есть какое-то дело, которым ты хочешь заниматься, – сказал я.
Джоанна снова рассмеялась, на этот раз невесело:
– Ничего из того, что ждет меня, если я буду продолжать играть в эти игры! Не хочу показаться невежливой… – Она произнесла фразу, которая обычно предваряет грубость самого обидного свойства. – …Но все вы оторваны от происходящего вокруг вас. Тут Дэмиан прав. Вы живете не в шестидесятых. Моды. Музыка… – Джоанна замолчала и покачала головой.
– Мы слушаем музыку! – возмущенно возразил я.
– Да, – вздохнула она, – слушаете музыку и танцуете под «Битлз» и «Роллинг стоунз», но на вас при этом вечерние костюмы и вы в танцевальном зале или в шатре, а с двух часов ночи шеренга лакеев начинает подавать горячий завтрак. Не об этом поют «Роллинг стоунз». Не это происходит в мире.
– В общем, да.
– Мир меняется. И я хочу меняться вместе с ним.
– Дорогая! – Голос Дэмиана я знал слишком хорошо, чтобы оборачиваться.
– Помяни черта… – начала Джоанна.
– …Он и появится, – подхватил я пословицу.
