— Сам знаешь. Девчонку привезти. В чем проблема-то?
Крыс пожал плечами:
— Ни в чем. Война.
— Так понимаешь, в том-то и дело, — заявил Марк Фосси. — У нас-то никакой войны нет. Всё может получиться! Для этого нужны всего лишь стальные яйца.
Ответом ему был смех, и Эдди Даймонд велел ему попридержать свой член, но Фосси только нахмурился и некоторое время смотрел в потолок, а после ушел писать письмо.
Шесть недель спустя объявилась его девушка.
Крыс утверждал, что она прилетела на вертолете с ежедневной поставкой медикаментов из Чу-Лая. Высокая крепкая блондинка. «Самое больше семнадцать лет, — сказал Крыс, — только-только из старших классов в Кливленд-Хайтс». У нее были длинные гладкие ноги и голубые глаза, и кожа цвета клубничного мороженого. Она была очень смазливой.
Тем утром на площадке для вертолетов Марк Фосси ухмыльнулся, обнял ее за плечи и сказал:
— Ребята, это Мэри-Энн.
Девушка выглядела усталой и немного потерянной, но улыбнулась.
Воцарилась мертвая тишина. Старший по званию, фельдшер Эдди Даймонд вздрогнул, остальные ребята тоже было ошарашены. Все смотрели, как Марк Фосси подхватывает ее чемодан и, взяв за руку, ведет к баракам. Довольно долго все молчали.
— Ну и придурок, — сказал кто-то наконец.
За вечерней жратвой Марк Фосси объяснил, как он это устроил. «Дороговато обошлось, — признал он, — и логистика непростая, но это же не на Луну слетать». Из Кливленда — в Лос-Анджелес, оттуда в Бангкок, из Бангкока — в Сайгон. Там она пересела на
— Проще простого, — хмыкнул Фосси, глядя на свою хорошенькую подружку. — Надо лишь очень захотеть.
Мэри-Энн Белл и Марк Фосси ходили, держась за руки, еще в начальной школе. С шестого класса они доподлинно знали, что однажды поженятся и заживут в миленьком пряничном домике у озера Эри и у них будет трое здоровых золотоволосых детишек, и что они вмести состарятся и, без сомнения, умрут в один день и их похоронят в одном гробу орехового дерева. Таков был план. Они были по-настоящему влюблены, полны мечтаний, и в обычной, будничной жизни такой сценарий мог бы воплотиться.
В ту первую ночь они свили себе гнездышко в одном из бункеров вдоль периметра, неподалеку от барака «зеленых», и следующие две недели липли друг к другу, как влюбленные старшеклассники. «Тошно было смотреть, — сказал Крыс, — как они миловались». Вечно держались за руки, вечно смеялись над какой-нибудь только им понятной шуточкой. Им лишь пары одинаковых свитеров не хватало. Но в бараке понемногу затеплилась зависть. Это же был, в конце концов, Вьетнам, а Мэри-Энн Белл была смазливой крошкой. Может, чуток широкой в плечах, но у нее были потрясающие ноги, игривый нрав и счастливая улыбка. Ребятам она, правда, нравилась. На волейбольную площадку она приходила в обрезанных синих джинсах и верхе от черного купальника, что парни оценили, а по вечерам любила танцевать под музыку из переносного магнитофона Крыса. Были в ее присутствии свои плюсы: она всем подняла боевой дух. Временами она излучала своего рода «а ну-ка, поймай, если сможешь» энергию, словно приглашала к игривому флирту, но, по всей очевидности, это ничуть не беспокоило Марка Фосси. На самом деле он этим упивался; он полагал, что такой спектакль Мэри-Энн устраивает, чтобы немного развлечь и вразумить его.
«Хотя она и была юной, — говорил Крыс Кайли, — Мэри-Энн Белл вовсе не была робкой». А еще она обладала неуемным любопытством. В первые свои дни в лагере она бродила повсюду, задавая самые разные вопросы. А что, собственно, такое сигнальная мина натяжного действия? Как устроена мина «Клеймор»? Что там за страшными зелеными горами на западе? Потом она щурилась и внимательно слушала объяснения. Соображала она очень быстро и ко всему приглядывалась. Часто, особенно в жаркие послеполуденные часы, она проводила время с узкоглазыми вояками у периметра, подхватывала фразочки на вьетнамском, училась варить рис над банкой «сухого спирта» и есть руками. Ребята порой над ней за это подтрунивали; наша личная туземка, говаривали они, но Мэри-Энн только улыбалась и показывала язык.
— Раз уж я здесь, — заявляла она, — почему бы не научиться чему-нибудь?
Война ее интриговала. И страна тоже, и тайна. В начале второй недели она стала донимать Марка Фосси, чтобы он отвел ее в деревню у подножия холма. Тихим голосом, очень терпеливо он пытался объяснить ей, что это плохая идея, что там слишком опасно, но Мэри-Энн не отставала. Ей хотелось узнать, как живут местные, чем там пахнет и какие у них обычаи. Ей казалось, что эта земля принадлежит нам, а не вьетконговцам.
— Послушай, — сказала она, — ну не может же быть все так скверно. Они же люди, так? Как и все остальные?
Фосси кивнул. Он ее любил.
А потому утром Марк и Мэри-Энн отправились на прогулку в деревню, как какие-то гребаные туристы. Крыс Кайли и еще двое санитаров увязались вместе с ними, чтобы защитить красотку в случае чего. Если девчонка нервничала, то виду не подавала. Мнилось, она чувствует себя как дома, она точно не замечала враждебную атмосферу. Все утро Мэри-Энн щебетала, мол, какое тут занятное, экзотическое местечко, как ей нравятся соломенные крыши и
