История матери

заключается в том, что все это убивает меня. – Мэттью сгорал со стыда, почувствовав, как у него запершило в горле от слез.

– Может быть, тебе нужно поговорить с вашим врачом, попросить его прийти и осмотреть ее? – Топаз вынул руки из раковины. Ситуация требовала от него полного внимания.

Мэттью покачал головой.

– Я не хочу, чтобы какой-нибудь хренов благодетель крутился рядом со мной, отчего станет еще хуже. Что он сделает? Выпишет ей пилюли?

– Возможно, – Топаз пожал плечами. – Но если бы они помогли…

Мэттью снова покачал головой.

– Я не хочу, чтобы она бродила по дому, как зомби, и без того все плохо. Та Джессика, на которой я женился, была сильной и напористой, она была настоящим другом. Я жду, что она снова станет такой. Просто нужно немного времени.

Кивнув, Топаз снова опустил руки в раковину, не в силах смотреть на своего нового друга.

– Возможно, ты прав.

Выйдя из родительского дома, Джессика пошла вдоль Хайлендс-парка и впервые за день смогла свободно вздохнуть вдали от своих родственников, которые, в чем она была уверена, постоянно наблюдали за ней, оценивали ее и ждали, когда она сорвется.

В парке было полно семейных пар с детьми, неспешно прогуливающихся по упругой траве, они гуляли, держа друг друга за руки, сбрасывая калории после чрезмерно сытного обеда. Папы догоняли малышей, только что начавших ходить, а мамы баюкали младенцев, лежавших на перевязи у них на груди. Замедлив шаг, Джессика наблюдала за женщинами, все они, по-видимому, с легкостью справлялись, выполняя свою основную обязанность – присматривать за детьми. Везучие. Какие же вы везучие. Она представила, как бежит по траве вместе с Дэнни, догоняя своего высокого и ловкого брата, радуясь, что бегает в его тени, тогда как он указывает путь. Мама и папа идут позади, держась за руки, счастливые. Счастливые потому, что не знают, что ждет их за углом, не знают, что этот миг блаженства пройдет, что у них отнимут все в тот момент, когда кто-то по ошибке не нажмет на тормоза, а юноша забудет посмотреть по сторонам. Она снова мысленно вернулась в тот вечер в Чизике, когда она танцевала в трусиках, возможно, это был ее миг счастья. Она страстно желала снова ощутить, что весь мир раскрывается перед ней и что, пока они с Мэттью будут одной командой, они смогут завоевать его. Оттого, что он обнимал ее, сердце чуть не разрывалось от радости. Казалось, это было давным-давно.

Неожиданно к горлу подкатил ком, и она чуть не задохнулась. Прикрыв рот рукой, она плакала, уткнувшись в согнутую ладонь, и смотрела по сторонам, стараясь убедиться, что поблизости нет никого из друзей ее родителей или соседей.

– Помогите мне! Пожалуйста, кто-нибудь, помогите мне! – бормотала она, быстро шагая вперед, совершенно не задумываясь над тем, куда направляется, но зная, что должна продолжать движение. Ей все еще слышался голосок Лилли, сказавшей «со!» и завизжавшей от радости. Этот звук, как эхо, многократно повторялся в ее голове. Ей хотелось, чтобы он прекратился.

Пошел дождь. Да года тому назад, в тот волшебный день на мокрой парковке у супермаркета «Сейнсбери», когда Мэттью сделал ей предложение, когда он бесконечно любил ее – ее и только ее одну, – он сказал: «Я хочу, чтобы ты стала матерью моих детей. И я не могу представить никакого другого будущего, кроме как будущего с тобой». Но, что теперь, Мэтт? Держу пари, тебе хотелось бы, чтобы я исчезла, оставив тебя и Лилли в покое. Вам обоим без меня лучше. Всем будет лучше».

Потом она пошла вдоль Альберт-роуд и наконец отыскала железнодорожную станцию на Саут-стрит. Едва слышный гнусавый голос сообщил, что приходящий поезд не остановится на третьей платформе и все должны отойти за желтую линию – как бы то ни было, на платформе никого не было. Нащупав карман джинсов, Джессика вытащила телефон, кредитные карты и проездной билет, аккуратно лежавший в конверте в прорези кармана. Вынув единый билет, она помахала им над турникетом, прошла на платформу. Дойдя до конца платформы, она отметила для себя, где крутая и поросшая травой насыпь идет под уклон, приближаясь к колее. Она пристально смотрела вниз, на скопившийся там мусор – мятую пластиковую бутылку от кока-колы, старый номер газеты Metro и бычки от сигарет.

Стоя очень спокойно, упершись пальцами ног в ограждение платформы, она прислушивалась к свистящему вокруг нее ветру, от которого волосы хлестали по лицу и который заглушал отдававшийся эхом гул колеи и стук колес. Крупные капли дождя падали, отскакивая от рельсов. У нее прилипли к голове волосы. Джессика посмотрела вниз на рельсы и сквозь туман смогла различить огни прибывающего поезда. Они были похожи на глаза. Вынув руки из карманов, она безвольно опустила их вниз и закрыла глаза. Сердце громко билось, отдаваясь в висках, а дождь окутывал все туманной дымкой. Она глубоко вздохнула, по ее лицу побежали слезы. Откинув голову назад, она с радостью отдалась охватившему ее чувству спокойствия.

– Джессика?

Открыв глаза, она уставилась на седого мужчину в длинном темном плаще, который стоял под дождем рядом с ней. Протянув руку, он схватил ее за плечо, и в тот же миг мимо с шумом пронесся поезд, потащив ее к колее. Она качнулась, а потом с замиранием сердца отступила назад. Ей понадобилось некоторое время для того, чтобы сосредоточиться и осознать, что перед ней преподобный Пол из церкви Святого Стефана.

– Ты в порядке? – тихо спросил он, участливо наморщив лоб.

Она кивнула.

– Бога ради, что ты делаешь здесь, дитя мое?