Джессика кивнула.
– С тобой все будет в порядке? Я недолго.
Джессика снова кивнула.
Вскочив с места, Полли смахнула с ягодиц прилипший песок. Вернувшись через четверть часа с двумя чашками горячего черного кофе, чему Джессика была очень рада, она заняла свое место рядом с подругой. Они долго сидели молча, пока Полли не почувствовала, что может выразить словами то, что крутилось у нее на уме.
– Как ты себя сейчас чувствуешь? – прошептала она.
Подняв голову, Джессика посмотрела на нее опухшими глазами и слабо улыбнулась.
– Чуть лучше и чуть хуже. – Она отпила глоток кофе, ощутив приятное тепло, смягчавшее саднящее от рыданий горло. – Лучше потому, что я поделилась с кем-то, и хуже потому, что мне стыдно оттого, что ты знаешь о моих чувствах.
Вздохнув, Полли кивнула.
– Мне кажется, это было очень смело с твоей стороны рассказать мне о том, что ты чувствуешь. Тебе было нелегко.
– Я была пьяна.
– Пьяная или нет, но ты набралась храбрости и рассказала об этом, мы можем попытаться исправить положение.
– Послушать тебя, так я похожа на сломанную вещь, например, на куклу с отломанной рукой или что-нибудь в этом роде.
– Я… Я думаю, что ты сломалась, Джесс, – едва слышно проговорила Полли.
Джессика пристально посмотрела на подругу.
– Не знаю, почему это случилось со мной. Не понимаю, как просто справлялись с этим моя мама и бабушка и все остальные, как им удается ощущать себя матерью, а я не могу и… не хочу.
– Не сердись на меня, – сказала Полли, – но я только что поговорила с Пазом по телефону.
– Ты рассказала ему? – Джессика тяжело дышала, думая о том, что Паз узнал ее страшную тайну.
Полли покачала головой.
– Нет, никаких подробностей. Только в общих чертах, самое основное, и он согласен со мной – ты не здорова, Джесс. Неделя на Майорке или крепкий ночной сон не излечат тебя. Тебе нужно обратиться к доктору и честно рассказать ему обо всем.
– Что подумает Мэтт? – Джессика выразила вслух то, что мучило ее.
– Зная Мэтта, могу сказать, что он будет только рад узнать, что происходит и что ты разобралась в себе. Он чтит каждое слово вашего брачного обета: в болезни и в здравии. Он любит тебя, он действительно любит тебя.
Джессика бросила взгляд на Полли.
– Он всегда твердит, что я сильная, что я способная и умная, и я не хочу, чтобы он бросил меня. – Зарывшись лицом в ладони, она снова заплакала.
– Он не бросит тебя, Джесс. Он на самом деле любит тебя. – Полли погладила подругу по волосам.
Выпрямившись, Джессика кивнула сквозь слезы.
– Хорошо. – Она сжала чашку в руках. – Можно я спрошу тебя кое о чем, Полл?
– Конечно, детка. О чем угодно.
– Ты думаешь, что я смогу выздороветь?
Протянув руку, Полли сжала ладонь Джессики в своей.
– Я думаю, что ты все сможешь, моя милая подружка, все, если поставишь перед собой цель, и ты не останешься одна. Мы будем с тобой, мы не отступим от тебя ни на шаг. Я увезу тебя домой. Мы поедем домой сегодня же и решим эту проблему. Не знаю, как мы добьемся результата, но мы сделаем это вместе, тише едешь, дальше будешь. Хорошо?
– Хорошо, – пробормотала она.
Джессика смотрела, как в небе поднимается солнце, просвечивая своими теплыми лучами океан и припекая кожу. Подняв голову, она улыбнулась. Она ощущала тепло, словно у нее глубоко внутри что-то оттаяло. Тепло и надежду.
Я проговариваю про себя эти слова. В каждый свой визит Паз приносит мне для чтения новую книгу. Я не желаю слушать всяких докторов, которые не имеют представления о том, через что мне пришлось пройти, которые болтают о гормонах и рассказывают о том, что у меня в голове неразбериха. Но обложка этой книги что-то пробудила в моей душе, и вчера я открыла ее на середине и начала читать. Потом я вернулась назад, к началу, и отложила книгу только тогда, когда дочитала ее всю до конца. Я и испытала, Господи, что же я испытала? Потрясение, печаль и, как ни странно, облегчение. Паз прав, всем нужно знать об этом, всем нужно говорить об этом, потому что, мне кажется, если бы я больше знала об этом, понимала, что со мной происходит и как много
