— А как я попал в вагон?
— Очевидно, залез в него, — Захар был невозмутим.
— Много рыбы наловил?
— Сам видишь. Трех карасей. Мишка поест.
— Мишка?
— Не медведь, не бойся, — Захар рассмеялся. — Кота так зовут. Ладно, домой пора. Ты-то сам где живешь?
Гельмут пожал плечами.
— В Москве, наверное.
— Наверное? — Захар встал и начал сматывать удочку. — Чудной ты дядька. А родился где?
— В Оренбурге.
Гельмут вдруг почувствовал себя странно от того, что сказал правду.
— Не знаю такого города, — сказал Захар.
— Это на Урале.
— Не знаю, где Урал. Не хочешь вместе со мной до деревни дойти? У меня там бабка с дедом и кот. Чаю попьешь, портки высушишь — вон, по озеру этому походил, заболеешь еще.
— Да, хорошая идея. Долго идти?
— Да по тропинке, потом на дорогу, и там полчаса еще.
— А родители твои где?
— В городе.
— Пошли.
Захар смотал удочку, закинул ее на плечо, подхватил ведро и показал кивком на тропинку. Они пошли от берега в сторону леса.
Даже в тени деревьев было жарко. Гельмут почему-то почувствовал удивительное спокойствие. Они шли по тропинке среди высоких сосен, огромных муравейников, зарослей папоротника, перешагивали через узкие ручейки и долго молчали.
— Скажи, — заговорил вдруг Захар. — Мне вот бабка постоянно говорит, что скоро война будет. С немцами. А ты сам что думаешь?
Гельмут задумался и чуть не споткнулся о торчащий из земли корень дерева.
— Не знаю, — сказал он. — Вряд ли будет.
— Почему вряд ли? Тут граница рядом. Если вдруг что, мы первые попадем. В деревне только и говорят, что о войне.
— Ерунду говорят. Не будет никакой войны.
Захар вдруг остановился и посмотрел Гельмуту в глаза.
— Обещаешь?
Гельмут отвел взгляд, поджал губы, затем снова посмотрел на Захара и выдавил из себя:
— Обещаю.
— Тогда хорошо.
Они продолжили идти и вскоре свернули с тропинки на широкую песчаную дорогу, за которой уже чернели поля, а на горизонте появились маленькие деревянные домики.
— Скоро дойдем, — сказал Захар. — Бабка уже самовар поставила, наверное. Слушай, скучно идти. Расскажи какую-нибудь историю.
— Историю?
— Ну да. Ты, вон, большой дядька, у тебя наверняка историй много.
— Может, ты расскажешь?
— А что рассказывать? Живу тут сейчас в этой деревне и живу. Разве что… Прошлым летом приходил к нам постоянно юродивый, Егоркой звали. Его все называли Егорка-дурачок. Немытый, волосатый, бородища спутанная. Сядет иногда на пенек, начнет на гармошке про русское поле петь, про то, как по лесу бродит, и так каждый вечер. А потом пропал куда-то. Но это все скучно. Расскажи лучше ты. Ты воевал?
— Воевал немного. Но рассказывать об этом не буду. Лучше что-нибудь мирное расскажу.
— Да что угодно. Скучно.
Гельмут задумался. Он не знал, что можно рассказать этому странному подростку, чтобы развлечь его в дороге. Он не знал даже, придумать ли ему что-то или рассказать правдивую историю. Что-то всплывало отрывками в его памяти, но все это было не то. Наконец, с трудом подбирая слова, он заговорил.
— Когда мне было девять лет, мне понравилась одна девочка. Это тоже было в деревне, это было лето, и мы всей компанией каждый день ходили купаться к озеру. Озеро было почти такое же, как здесь. Только без вагона, конечно. А мне очень нравилась эта девочка, и я не знал, как сделать так,
