Июль 1944. Берлин
Фрау Миллер: Так хочется помыться, а мыло выдадут только на следующей неделе. У меня очень густые волосы, вот посмотрите, прямо как у покойной матушки. Многие завидуют.
Фрау Мюллер: Знаете, фрау Миллер, я слышала, что женщины следят за собой только ради того, чтобы досадить другим представительницам своего пола.
Фрау Миллер: Не понимаю, о чем вы.
Фрау Мюллер: Я просто говорю, что слышала. Кстати, мне мыла хватит до конца месяца, а может, еще и останется. Я экономлю. Другие в начале месяца ни в чем себе не отказывают, моют голову сколько хотят, а в последние недели ходят грязными. Я расходую бережно, а еще массирую лицо каштанами и моюсь отваром из сосновых иголок.
Фрау Миллер: Я тоже. И листья плюща завариваю для стирки. Но у меня такие густые волосы, что мыла на весь месяц не хватает. К тому же мне еще приходится мыть шерсть Габи. Это нечестно.
Фрау Мюллер: Мы все вынуждены довольствоваться тем, что есть, фрау Миллер.
Фрау Миллер: Конечно. Ладно количество, а качество? Всюду одни заменители и суррогаты. Одежда из древесной стружки. Вставные зубы из жести.
Фрау Мюллер: Вы слышали про неудавшееся самоубийство. Мужчина хотел повеситься, но суррогатная веревка лопнула.
Фрау Миллер: Я думала, вы не пересказываете шутки.
Фрау Мюллер: Разве я сказала, что это шутка? А вы слышали, что толкуют про мыло?
Фрау Миллер: Я не слушаю сплетни.
Фрау Мюллер: Может, вам стоит спрятать волосы под платок? Глядишь, так и продержитесь оставшуюся неделю.
Фрау Миллер: Как русские бабы?
Фрау Мюллер: Почему же? Вы наверняка сумеете как-нибудь модно повязать, чтобы вас не принимали за русскую.
Фрау Миллер: Как уборщица?
Фрау Мюллер: Ну, фрау Миллер, если вы и дальше будете транжирить мыло…
Фрау Миллер: Я же сказала, у меня исключительно пышные и густые волосы, и обычного мыльного пайка мне не хватает. Наверняка есть те, у кого мыло остается, — те, у кого жиденькие, невзрачные волосы. Мыло надо распределять в соответствии с густотой волос. Такая скользящая норма.
Фрау Мюллер: Скорее скользкая дорожка.
Фрау Миллер: Что за угрожающий тон?
Фрау Мюллер: Вы утверждаете, что у нас неэффективная система распределения мыла. Что организация, отвечающая за это, не справляется со своими обязанностями.
Фрау Миллер: Нет, я такого не говорила.
Фрау Мюллер: А прозвучало именно так.
Фрау Миллер: Не знаю, я такого не говорила.
Фрау Мюллер: А я услышала именно это. Надо быть аккуратнее в высказываниях, фрау Миллер.
Фрау Миллер: Конечно.
Фрау Мюллер: И с мылом надо аккуратнее.
Фрау Миллер: Да. Полностью с вами согласна.
Зиглинда почувствовала, что с нее стаскивают одеяло, и проснулась. Над кроватью склонилась мама.
— Надо торопиться! Вставай!
С маминой шеи свисала лисья горжетка. Легкий мех щекотал лицо, сухая лапка царапнула горло.
— Мне снился сон, — проговорила девочка.
— Скорее! Выбирайся, — торопила мама, будто сон был комнатой, охваченной пламенем.
Нужно слушаться маму — у нее расшатаны нервы. Зиглинда села. Как она проспала сирену? Та заполняла все пространство комнаты, заглушала мамины слова. Зиглинда очень устала. Почти всех детей давно отослали из города в соответствии с приказом гауляйтера. На вокзале они смеялись и махали разноцветными бумажными флажками. Их сажали в поезда целыми классами и везли на далекие фермы, где они будут доить коров, кормить цыплят и скакать верхом. Их везли в палаточные лагеря, где не было родителей с расшатанными нервами, а бодрые вожатые учили прыгать через костер, строить
