На том и порешили. Нафаня щёлкнул пальцами, и из сортира вернулись мордовороты с косой саженью в плечах, — Скальпель и Кибалда.
Спустя 14 секунд
К одинокому столику подгребли Андрюшкины и мордовороты.
— Твою маму… — Клюев неприлично уставился на братьев-близнецов. Гжельский винегрет был забыт.
— Приветсон, салага, — с пренебрежением сказал Андрюшкин в армейском мундире.
— Я отвезу тебя к Михал Михалычу, щенок. И он будет резать тебе яйцо, — беззаботно бросил Андрюшкин в албанском пиджаке.
Клюев вскочил с целью дать драпака. Мордовороты поймали Клюева на пике вскока и внушительно заломали. Интересная пятёрка направилась к выходу. У порога дорогу процессии преградил метрдотель Ханжа.
— Вы не заплатили за четыре килограмма еды и за два литра пунша, — изрек Ханжа, глядя на братьев как на говно. — А вы не заплатили за гжельский винегрет. – Метрдотель погрозил Клюеву скалкой.
— Слышь, перец, ты офонарел? – обомлел от метрдотельской наглости мафиоза.
— Не-а. Офонарели вы, ведь у вас на роже фонарь, — учтиво рассмеялся Ханжа.
Мордовороты знали толк в кабацких шутках и искренне заржали. Армеец глупо улыбнулся – не зная, как реагировать.
— Перец, мы из Мафии! А чувак, сожравший гжельский винегрет — наш пленник!
Кибалда и Скальпель приосанились. Армеец быстренько слинял, от греха.
Ханжа побледнел от страха:
— Пардоньте, не за тех принял! – метрдотель отбил челом и выкинул скалку. — Простите, братва! – поклонился отдельно мордоворотам.
Ханжа отошёл в сторонку, уступая дорогу. Путь продолжили вчетвером.
27. Бетонка мафии
У двери в Тайную Комнату – подобно кремлёвским курсантам в смысле недвижности — замерли Трюфель и Молоток, — мордовороты с косой саженью в плечах. Этикет церемониала, лично разработанный Михал Михалычем, требовал стоять именно так. А кто стоял иначе – у того резали половые яйца.
Четвёрка подрулила к охране.
— Приветсон, братва! – важно сказал Нафаня. — Я достал нужного Михал Михалычу чувака. Дайте его завести в Тайную Комнату.
— В Тайную Комнату сейчас нельзя. Там… — Трюфель нагнулся к шелудивому уху мафиозы и вдвинул туда шепот.
— Пленник может посидеть пока в Бетонке, — популярно объяснил Молоток.
Разъяснение не вызвало возражений. И вызвать не могло.
— Кибалда и Скальпель! Идём в Бетонку!
Спустя 20 минут
Бетонка представляла собою квадратную цементную коробку без окон, обоев, побелки и мебели. Единственная батарея-радиатор излучала хладнокровное тепло. Под потолком – в пяти метрах от пола — электрическая лампочка без абажура и без света.
Хрен Моржовый пинком загнал Клюева в тюрягу, захлопнул железную дверь и заставил тускло светить лампочку. А сам приставил бычье око к дверному глазку.
Клюев осмотрелся. У дальней стены, спиной к двери, у батареи, спало тело. Солдатик пошевелил его носком армейского ботинка.
— Эй!
Тело замычало и повернуло к Клюеву заспанное лицо.
— Профессор!? – ботинок чуть не провалился от стыда под бетонный пол. И если б пол не был бетонным – то наверняка бы провалился.
— Мафия подстрелила, — Профессор обнажил лодыжку, перемотанную бинтом. – Томка и Фёдор утекли, а я…
Клюев вернулся к двери и залепил глазок слюной. Хрен Моржовый получил приказ войти в Бетонку только в случае начала Атомной войны. Поэтому он вознегодовал за дверями, не смея войти.
