– О, это да-а!
В проломе показалась брезгливая физиономия сержанта Гавкинса.
Волк и Лис без лишних слов передали ему грязно ругающуюся задержанную. Мне так и не пришлось воспользоваться своим ботинком с электрическим зарядом. Даже скучно, честного говоря.
Наш клиент, живой (хоть и не совсем здоровый), действительно оказался на полу в уборной, той самой, с табличкой «Ремонт», связанный, с кляпом во рту. Его немедленно доставили в ближайшую больницу. А мой учитель, выйдя на улицу, сунул два пальца в рот, свистнул на манер Робин Гуда, и через полминуты вылетевший из-за угла кеб Фрэнсиса повёз меня домой.
Мистер Лис, как он мне объяснил, должен будет на неопределённое время задержаться для дачи свидетельских показаний. Поскольку дело было ночью, то ехали без песен. Наоборот, донской жеребец так отчаянно зевал, что я сам чуть не задремал под перестук колёс, если это, с позволения сказать, можно назвать колыбельной.
Вопреки всем традициям в дверь нашего дома пришлось стучаться дважды, прежде чем одетый в ночную рубашку ниже колен, в спальном колпаке с помпоном, заспанный дворецкий наконец-то не сжалился надо мной. Уже спасибо!
Кстати, мои рассказы и объяснения он слушать не пожелал, молча развернулся, ушёл к себе, где, как я понимаю, вновь мгновенно уснул. Меня же переполняло буйство эмоций. Что сегодня произошло? Кто на самом деле этот волк? Почему мы раньше не удосужились спросить его имя? Каким образом он помогал миссис Штоллер, но в пиковый момент способствовал её аресту?! И если мой учитель хоть что-то обо всём этом знал, то почему не рассказал сразу? Неужели этих двоих действительно что-то могло связывать?
Всё это было так волнительно и так интересно, что я и не заметил, как сон мягкой, рысьей лапой ударил меня сзади по темечку и я рухнул на кровать, полностью одетый, в башмаках, безмятежно просопев до утра носом в подушку, словно сурок.
Спал без сновидений, мозг требовал полного отдыха, а потому отключился одним щелчком. Я пробудился не от пинка дворецкого или трезвона внутреннего будильника, нет. Мне чётко слышалось, что внизу, в гостиной, кто-то разговаривает. Один голос, несомненно, принадлежал моему учителю, а второй… мне было трудно в это поверить.
Я быстро встал, скинул ботинки и на цыпочках пошёл по коридору к лестнице, там было лучше слышно.
– Мы вели эту парочку сразу, как они пересекли на электропоезде границу в Бресте. МежИнтерПол везде рассылал фотогравюры двух испанцев, зарабатывающих на фиктивных браках с богатыми промышленниками или торговцами.
– Смилуйтесь, Николай Николаевич, этот толстячок Штоллер вовсе не так богат.
– Увы, да. Их аппетиты росли, но возможности уменьшались. Полиция Голландии, Италии, Франции, Португалии заранее предупреждала нас, и, видимо, они боялись рисковать чем-то крупным. В общем, взяли не ту рыбку.
– Водки?
– Утро же! Чаю с лимоном, гранёный стакан в серебряном подстаканнике и две ложки сахару.
– Шарль?!
– Сию минуту, джентльмены.
– Почему вы не взяли их в Санкт-Петербурге или в Москве?
– Это было невозможно. Девица с испанцем уехали, а наш наивный дурачок занялся переводом производства в Европу. Так что он отправился в Лондон почти на месяц позже.
– Но вы уже нашли их и ждали его. Недурной ход, сэр!
– Волкам никто не верит, но почему-то их охотно нанимают в телохранители. Мне нетрудно было убедить прожжённую преступницу, что я на её стороне.
– Вы ведь могли в любой момент арестовать её сами.
– Неужели, месье Ренар? И любой вменяемый адвокат доказал бы, что я подставил бедную девушку чисто из экономических или политических интересов России. Нет уж! Пусть лучше она угрожает англичанам, пусть при всех грабит лондонский магазин, пусть её успешно арестуют ваши полицейские, а мы знаем, что Скотленд-Ярд не особо церемонится в таких вопросах.
– Да, жизнь британца превыше всего, – подтвердил Лис.
– Ваш мальчик вёл себя весьма храбро и благоразумно. Кстати, он может перестать подслушивать и спуститься к нам? – вежливо уточнил волк.
– У вас профессиональное обоняние, – уважительно хмыкнул мой наставник. – Майкл, мы ждём тебя!
Мне было жутко неудобно. Тем не менее я призвал на помощь всё своё самообладание и спустился вниз медленно, без спешки, с благородной британской неторопливостью. Мой учитель и его гость сидели в гостиной, перед Лисом стоял его неизменный кофе, а бывший управляющий честно ждал свой чай.
– Что ж, я так понял, что вас зовут Майкл, молодой человек?
– Это в честь русского учёного Ломонософфа, – пояснил я. – Но имя временное, у меня есть перспективы.
