Сахарная голова, тщательно упакованная бакалейщиком и весь путь совершившая у Сары за пазухой, стояла на столе неразвернутая. Он пальцем дотронулся до гладкого белоснежного бока, ожидая ледяного прикосновения, но сахар оказался совсем не холодным, по-видимому согретый во время путешествия горячим телом Сары.
Наверху, на чердаке, избавившись от мокрого платья, Сара, дрожа, лежала под одеялом в ночной сорочке, на плечах платок, на ногах – теплые шерстяные чулки. Закрыв глаза, она видела мертвенно-бледную кожу того мужчины. Она слышала его отчаянные крики и замирала от ужаса, вспоминая, как они стали слабеть и наконец совсем стихли.
Глава 11
Бингли принялся настаивать, чтобы немедленно послали за мистером Джонсом. Его сестры стали уверять, что в глуши нельзя получить должной помощи, и советовали послать экипаж за известным врачом из столицы
В пятницу оказалось, что Сара вся так и горит, голова ее металась по подушке, девушка бредила. Миссис Хилл поочередно с Полли, улучив минуту, поднимались к ней с бульоном или чаем и поили понемногу, просовывая ложечку сквозь стучащие зубы. Но бегать с кухни на чердак несподручно, а оторваться от дел удавалось нечасто, да и побыть с ней они могли только совсем недолго.
Если через день-другой Саре не станет лучше, сказала миссис Хилл, она попросит у миссис Б. разрешения послать за аптекарем. Или выклянчит у хозяйки капельку целебного галаадского бальзама. Это чудесное снадобье никогда не подводило миссис Беннет, но кто же станет без веской причины раздавать слугам лекарство, если за него плачено по полгинеи за флакон?
Джеймс весь день кусал губы от волнения, но свою работу исполнял добросовестно. Разве что справлялся о Саре чаще, чем миссис Хилл и Полли успевали к ней подняться. Знай миссис Хилл, что на самом деле заданные вопросы составляли лишь малую толику тех, что он хотел бы задать, но удерживался, она, вероятно, сочла бы, что ее предположения насчет чувств Джеймса к Саре полностью подтвердились.
В субботу горячка немного спала, и Сара уже могла сидеть в кровати. Полли принесла яблоки и орехи, а когда оказалось, что Сара есть не хочет, с удовольствием взялась за них сама и грызла и хрустела, задумчиво посматривая на старшую подругу.
– Ну, может, тебе
– Ничего в голову не приходит.
Полли воздела вверх палец, поднялась и выскочила. Спустя несколько минут она вернулась с банкой ежевичного джема и ложкой.
– Миссис не хватится, – успокоила Полли.
Как у Господа наперечет каждый воробышек, так у миссис Хилл содержимое кладовой. Каждая мелочь сочтена, Саре ли этого не знать. Она заставила Полли пообещать, что та вернет банку на место, не открыв.
– Только если ты пообещаешь поскорее поправиться. Так скверно, когда ты тут. Я скучаю.
На время болезни Сары Полли приходилось делить спальню с Хиллами. Для нее на пол клали соломенный тюфяк.
– Они оба храпят, как боровы! А он к тому же мерзкий старый бздун!
– Полли!
– Я правду говорю. Ветры пускает хуже лошадей.
В воскресенье, когда миссис Хилл вошла на кухню, чтобы развести огонь в очаге, поставить чайник да выпить чашку чаю до начала утренней службы, она обнаружила, что Сара уже спустилась и замешивает тесто на булочки к завтраку. Правда, она делала это сидя, ей, вероятно, пока еще трудно было долго стоять на ногах. Да и бледненькая очень. Лучше бы ей не ходить в церковь, а посидеть дома.
– Ну, – сказала миссис Хилл, положив руку Саре на лоб и обнаружив, что жара нет, – я рада, что тебе лучше.
– Захотелось заняться делом, устала сидеть сложа руки, – призналась Сара.
Долгое и хмурое воскресное утро было ознаменовано появлением кареты Бингли, доставившей домой Джейн и Элизабет.
Сара, укутанная в платок, стояла, дрожа на ветру, пока барышни не поднялись по лестнице и не вошли в дом. Джейн выглядела измученной и слабой, однако упреки матери – Джейн-де причинила неудобства Бингли, воспользовавшись их каретой, – выслушала со свойственными ей спокойствием и стойкостью. Шум, суматоха кипели вокруг Сары, не задевая ее. Заботы семейства сейчас казались мелкими и несущественными, они не имели никакого значения.
Чернокожий лакей передал Джеймсу саквояж, и тот унес вещи в дом. Тогда Сара, быстро оглядевшись и удостоверившись, что все в доме и на нее никто не смотрит, приблизилась к нему.
– Давно вас не было видно, – сказал он. – Уже несколько дней. А я ведь носился туда-сюда, как смычок по струнам.
– Я хворала.
– Как ваше имя? Никто не согласился мне его назвать.
– Сара.
Он приподнял шляпу:
– Птолемей Бингли. К вашим услугам.
