ректором. Да и молод он для нее…
– Вейр-и-ис… – насмешливо протянул Итон-Бенедикт, выводя меня из задумчивости.
Застигнутая врасплох, я даже не поняла, что меня о чем-то спрашивали, и только тупо таращилась на полуголого мужчину, растерянно хлопая длинными ресницами.
Закинув полотенце на плечи и ухватившись руками за его края, уже давно повернувшись ко мне лицом, Итон-Бенедикт выжидательно смотрел в мою сторону.
Покусанный каннис! Что обо мне подумает ректор? Приперлась тут посреди ночи, нарушила уединение, весьма недвусмысленно сверкаю голой… пятками (и почему я не захватила купальник!), а теперь еще и зависла, во все глаза пялясь на ректора и не реагируя на реальность!
– Чем обязан, Вейрис? – повторил вопрос Итон-Бенедикт.
В этот раз я наконец поняла, чего от меня хотят. Ответа. Ответа, которого у меня еще не было.
Заикнись я про печать, наложенную на меня старушкой, ректор начнет узнавать подробности. Естественно, заинтересуется моими попытками снять проклятие самостоятельно, а мне не хотелось светить бабушкиными записями, раз на ректоре тоже лежит ее проклятие.
Потупив взор, потому как впереди полуголый мужчина смотрелся ничуть не хуже, чем сзади, я промямлила:
– Извините, просто ди-директор Варениус… в смысле, бывший ди-директор… Он никогда не пользовался этим местом, и…
– И поэтому вы тайно пробрались сюда среди ночи, чтобы погреть косточки и полюбоваться луной?
– Да! – радостно выдохнула я, но, опомнившись, тут же поправилась: – Точнее, нет!
– Так да или нет?
И вот почему мне кажется, что над пардой, укутанной в кричаще-розовое полотенце, откровенно потешаются, даже не пытаясь скрыть сего факта? Мало того, получают колоссальное удовольствие, доводя смущенную, мокрую и отчаянно завравшуюся кошку.
– А может, я пойду? – жалобно глянула я на возвышающегося ректора.
– Может, и пойдете, – милостиво кивнул мужчина, в уголках губ которого образовалась легкая полуулыбка. – Только вещи подберите.
Еще не веря свалившемуся невесть за какие заслуги счастью, я осторожно подхватила брошенные на землю вещи, развернулась и даже сделала первый решительный шаг, чтобы, не прощаясь, перемахнуть забор и раствориться в зелени кустов жасмина, но внезапно за спиной выросла статная фигура полуголого бога… тьфу ты, ректора… и на мое плечо опустилась тяжелая длань.
– Тропинка в другой стороне.
После чего ошарашенную парду развернули и легонько подтолкнули совершенно в противоположную сторону.
Тропинка? Какая, к каннису, тропинка! Единственная дорожка, которая может быть поблизости, – дорожка к дому ректора, а мне туда не надо.
– В-в-вы не в-в-в-волнуйтесь, – выбивая от страха зубами чечетку, с трудом выдавила я, а дальше пошло уже заметно легче: – Я лучше через лесок. Проветрюсь, заодно и обсохну.
– Ноэми, не заставляйте меня повышать голос, – несколько устало попросил мужчина и вновь легонько подтолкнул в спину. – Ну же!
Чувствуя себя теленком на заклании, с превеликой неохотой я сделала пару шагов в сторону домика, подсвеченного неожиданно выглянувшей на небосвод лунной. В бело-молочном свете жилье ректора выглядело зловеще и навевало нехорошие мысли о паранормальной чертовщине с жестокими сценами убийств и расчлененки.
М-да… Фантазия у меня бурная!
– Меня Кики ждет, – зачем-то сообщила идущему за спиной ректору. – Мы чай пить собрались.
Осторожно оглянулась, словно мои слова могли заставить его передумать и отказаться от планов.
– Не тревожьтесь, Вейрис, – вновь эта легкая полуулыбка. – Чай выпьете со мной.
Выразить не могу, как сильно обрадовала меня данная перспектива, но отказываться было страшно. Наверное, я впервые в жизни чувствовала такую огромную неловкость. И дело было даже не в нашей общей наготе, прикрытой полотенцами. Не в том, что я нарушила кучу школьных правил, проникнув на территорию жилища ректора. И даже не в том, что гонять чаи с ректором своего же учебного заведения немного не по статусу, а в этой странной полуулыбке, которая невольно начинала играть на губах Итона-Бенедикта, едва мы встречались взглядами.
Какая-то чересчур двусмысленная она у него выходила.
Нарочито медленно переступая босыми ногами по утоптанной земле, я все-таки доползла до двухэтажного домика и в нерешительности обернулась. Что дальше-то?
Опередив меня, Итон-Бенедикт поднялся по ступенькам веранды и открыл стеклянную дверь, ведущую в дом. Зашел, включил везде свет и вежливо позвал:
– Проходите, Вейрис. Нечего мерзнуть на улице.
А я бы померзла! Чес-слово, лучше воспаление легких, чем весьма двусмысленное предложение ректора посетить его скромную берлогу ради совместного чаепития.
