– А может, и так сойдет? – неуверенно протянула я, так как бабушкина личная лаборатория нагоняла на меня потусторонний, необъяснимый ужас. – Я ведь чувствую себя совершенно прекрасно. Может, мои манипуляции и антиисточник ректора нарушили структуру заклинания?
Лили с сомнением посмотрела на меня, затем медленно покачала головой.
– Не думаю. – Она была непреклонна и даже малость взволнована. Иначе с чего бы еще ей спрашивать: – Ты точно запомнила форму этой печати? Нарисуй на салфетке, а я еще раз сверюсь со своими книгами.
Бабуля легко и грациозно встала и поправила шелковую рубашку.
– Мне пора работать, дорогая. – Лили наклонилась и поцеловала меня в лоб. – Жду завтра вечером у себя. Посмотрим повнимательнее на эти странные чернила.
Лили пошла к выходу, а я вскочила на ноги.
– Ба, а что делать с Джеромом, Маккаличем и ректором?
Бабушка повернулась и снисходительно посоветовала:
– Мозг включи.
Катрин поправила волосы, расстегнула пуговицу блузки, делая вырез еще более глубоким и откровенным, и вошла в кабинет. Склонив голову над кипой документов, в своем кресле сидел светловолосый мужчина. Его лицо было сосредоточенно и угрюмо, выгоревшие на солнце брови сведены на переносице, а губы недовольно поджаты.
Он был явно не в духе, но Катрин знала великолепный способ поднять ему настроение. Распространяя на всю комнату приторно-сладкий аромат любимых духов, парда неслышно приблизилась, обняла сидящего сзади и мурлыкнула:
– Ито-он…
Ректор Академии дернул плечом и буркнул:
– Не сейчас.
Парда недовольно скривилась от едва уловимой нотки пренебрежения, прозвучавшей в его голосе, но тотчас взяла себя в руки и вновь пошла в атаку.
– Итон, я соскучилась…
Ее руки скользнули вниз, поглаживая скрытую под рубашкой могучую грудь, а губы ласково коснулись теплой кожи.
– Катрин, я же сказал: не сейчас, – вновь недовольно буркнул он, не отрываясь от чтения каких-то бумаг.
Женщина вспыхнула и отпрянула. Итон-Бенедикт сказал «не сейчас», но прозвучало это как «отстань». Стараясь скрыть раздражение, парда гордо вскинула подбородок и отошла к окну.
– Ты слишком много работаешь, – холодно заметила она, глядя на заваленный бумагами, папками и книгами стол. – Пора бы прерваться и отдохнуть.
– Я в порядке, – сухо бросил Итон-Бенедикт.
Катрин поджала губы и фыркнула.
– Глянь на себя, – начала она. – Рубашка вчерашняя, под глазами синяки. Ты явно устал.
Итон оторвался от чтения, скользнул по своей любовнице равнодушным взглядом и вновь уткнулся в бумаги.
– Устают от нелюбимого… дела, а я на своем месте.
Катрин мысленно зашипела, отвернулась и принялась с хмурым видом изучать пейзаж за окном.
Она теряла Итона медленно и безвозвратно. Его уже не удовлетворяли одни только страстные ночи, которые связывали их в начале этих безумных отношений. Теперь у бывшего капитана появилось новое увлечение – его работа, а с таким серьезным противником парда просто не могла соперничать.
Растерянно глядя в окно, Катрин прикидывала варианты дальнейших действий, как вдруг заметила на дорожке, ведущей к домику ректора, маленькую хрупкую фигуру. То, что к дому приближалась парда, было очевидно: уж слишком легко, грациозно и соблазнительно двигалась девушка. К тому же уникальный блестяще-черный цвет волос светился, словно опознавательная карточка.
Катрин сжала край занавески и прорычала:
– Если ты хотел повеселиться в более молодой компании, мог бы сразу сказать, что я лишняя в этом доме.
– Не говори ерунды.
Кровь бросилась в лицо гостьи. Она тихо зашипела и со злостью глянула на приближающуюся девушку. Кто это может быть?
Катрин знала всех конкуренток и еще до появления Итона в городе навестила каждую, чтобы быть уверенной в том, что охота пройдет удачно. Но получить удар от своих кошка не рассчитывала. Сейчас она пожинала горькие плоды нахлынувшего понимания. Так вот почему последние несколько декад Итон не приходил к ней, ссылаясь на занятость! Вот почему не вспоминал! Соперницей была не работа – соперницей была его новая пардочка.
Катрин прищурилась, узнала девушку и, мысленно порадовавшись, что маскарад перед домом Джеда не был пустой тратой времени, решилась на
