Они были гриднями, но с особым статусом… Как бы это выразиться… Ну, кем-то вроде работающих пенсионеров.
Осмотрев не шибко стройные ряды молоди, я уже готовился речь толкнуть, как вдруг вышел давний знакомец – Карл, сын Вузлева, тот самый, которого я выгнал из своего десятка.
– Господине, – неуверенно проговорил Карл, – тут хватает народу, который хочет стать такими, как парни в твоей сотне. А я больше всех этого хочу! Вот, сколько дней прошло после того… ну, ты понимаешь… вот столько я и жалел о случившемся. Того, что было, больше не повторится. Дурак был…
– Стать в строй, – сказал я и усмехнулся. – У меня медом не намазано, парни. Поту прольете немало, но прок будет!
Начал я обычно – разбил всех по десяткам, сотням и полусотням, назначил десятскими и сотскими тех, кто был у меня на доверии.
Слыхал я, что отроки не из моей полусотни сами бегали кросс до Новгорода и обратно, испытывали себя, так что имели представление о том, как я буду проверять их. Вот я и сплавил «новобранцев» – пускай сперва сотские посмотрят, кто чего стоит, а завтра уже я ими займусь. А пока мне надо еще на одну стройку заглянуть – в хорошем месте я возводил венцы своего дома. Негоже полусотнику в дружинной избе проживать, надобно свою крышу иметь над головой.
Ничего величественного я не строил, обычный пятистенок. Ну разве что с мезонином. Сруб поднимался быстро, а задержка была с печью – я хотел сложить ее из кирпичей, чтобы дольше тепло держала.
Местный гончар оказался человеком предприимчивым и охочим до «инноваций», так что мне оставалось ему только формочки изготовить, а остальное он и сам умел.
Кирпичи получались что надо – массивные, темно-коричневые, даже с каким-то вишневым оттенком. И мало-помалу росла моя печь.
Местный аналог будущей русской печки меня не устраивал. Не только потому, что топилась она по-черному – уж больно громоздка была. А я сложил обычную печь, которая у бабы Ани на даче стояла – с плитой и духовкой. А дымоход был в несколько ходов, составляя «грубку» до потолка – от нее-то и шло тепло.
Будет идти.
На следующий день я отправился прямо на стрельбище, где собирался гонять отроков. Поле там было ровное, а снег до сих пор не выпал, так что маршировали мы по сбитой сухой траве.
Еще подъезжая к стрельбищу, я улыбнулся – тысяча была построена. Поротно, так сказать. Двенадцать сотен рядами и шеренгами – хоть сейчас парад устраивай!
Проехавшись перед строем, выслушав доклады сотских, я оглядел войско и сказал:
– Вас тут больше тысячи. Ощущаете ли вы силу?
– Да! – рявкнули все дружно.
– А ежели против вас выступит тысяча хазар или булгар? Одолеете ли?
– Да! – было ответом, хотя уверенности в молодых голосах чувствовалось поменьше.
– Если вам повезет, то вы одержите победу над врагом, равным вам по числу бойцов. Но цена этой победы будет велика – каждый третий из вас, а то и каждый второй примет смерть от вражеского меча, топора или копья. А если я вам скажу, что ваша тысяча способна победить врага, даже если против вас выступит тьма бойцов?
По войску прошел гул.
– Это не враки. Вы на самом деле способны одержать победу над противником, даже если тот будет наседать вдесятером на каждого из вас!
– Как? – послышался одинокий голос.
– Вам надо научиться держать строй!
И я стал объяснять молодому воинству подробности. Начали мы с боевого порядка «стена» – это похоже на фалангу Александра Македонского.
Тяжеловооруженная пехота должна была сплотиться на глубину восьми, а то и двадцати шеренг. Перед фронтом «стены» выставлялась легкая пехота – лучники, пращники, метатели дротиков, а фланги прикрывались кавалерией.
«Стена» позволяла нанести мощный удар в нападении или устоять в обороне. Без конницы у такой формации были слабые места на флангах, но я не собирался давать вероятному противнику ни малейшего шанса. Кавалерия у меня будет.
В таком случае вырисовывалась всего одна слабина – тыл. Но и для этого имелся выход. Следовало выстроить «стену» в две линии. Тогда, если вдруг вражины зайдут в тыл, вторая линия поворачивается кругом. И принимает бой.
Но «стена» была лишь основой для более сложного построения – «полчного ряда». При таком порядке войско оставалось выстроенным в линию, но было разбито на три части, что облегчало маневрирование, – в центре стоял «полк чело», или «большой полк» из пехотинцев, справа – конный «полк правой руки», слева – «полк левой руки», тоже кавалерийский.
Товарищи посторонние, не путайтесь – полк в этом времени означает всего лишь часть войска, а не особое подразделение.
Тактика была простая – пехота старалась «не порушить стену», заставляя противника втянуться в ближний бой и смешать свои ряды, после чего конница «правой и левой руки» охватывала неприятеля с флангов, сдавливала его и добивала.
