Глава 27,
в которой я рассуждаю о природе времени и надеюсь на деда
Рассказывать о том, как мы проходили путь из греков в варяги, я, пожалуй, не стану – ничего интересного не происходило.
Днем гребли, «помогая» парусам. Ближе к вечеру искали место на берегу для ночевки, и тогда запаренным славинам давали второй урок – как оборудовать лагерь.
Варяги всегда были внимательными к таким вещам, но я довел это дело до совершенства. Не примите мои слова за хвастовство – я же ничего особенного не придумывал, не изобретал. Просто воспользовался опытом тех же легионеров, которые в походе всегда тащили с собой пару кольев, чтобы обнести лагерь-каструм прочным тыном.
Колья не забивались в землю, а связывались в подобие противотанковых «ежей». Они выставлялись по валу, окружавшему походный лагерь, а чтобы этот вал насыпать, выкапывался ров.
Четыре входа защищались ответвлениями вала так, чтобы возможный противник, наступая, поворачивался правым боком, не защищенным щитом. Такие усиленные проходы римляне называли клавикулами.
Внутри лагеря размечались и обустраивались прямые улицы, вдоль которых ставились шатры – по линеечке. После того как славины поучаствовали в строительстве четвертого по счету лагеря, они точно знали, где им ставить палатку – никто не путался, у каждой сотни был свой участок работ, так что место ночлега для семнадцати сотен человек сооружалось быстро.
Иногда мы останавливались прямо на берегу, тогда лагерь разворачивался к реке и требовал возведения укреплений всего лишь с трех сторон. С четвертой покачивались наши скедии.
В общем, уроки шли впрок, «призывники» набирались опыта. Кстати, урман Олафа мы тренировали так же, как и славинов.
Правда, бой на мечах мы викингам не преподавали, как и греблю – этому они сами могли кого хочешь научить. Но вот порядок, строй, дисциплина – эти предметы они каждый день проходили.
Не скажу, что к волокам мы подошли уже сыгранной командой, нет. Слишком многое еще разделяло нас.
Годы потребуются, чтобы нореги, венды, русы, весины, славины и прочий народ перестали «солировать» и спелись в общем хоре.
А я не спешу! У меня впереди целая жизнь, и провести ее я хочу здесь, на Руси изначальной.
Мне, признаться, очень нравилось само название – легион. По числу бойцов с римским легионом сравнится наша полутьма, тоже пять тысяч с лишком. Но не звучит!
Хотя не знаю, как сами римляне отреагировали бы на наши тысячи и тьмы. Вполне возможно, что им бы это пришлось больше по вкусу, чем легионы и центурии.
В любом случае силком вводить инородные термины я не собираюсь. Хватит. Я в будущем уже накушался всех этих франчайзингов и аутсорсингов, не буду засорять пока еще девственный русский язык.
Мне думается, что даже при царе Олеге I Вещем армия вряд ли достигнет численности в триста тысяч, скажем. Уж больно дорого будет содержать такую.
А ведь в здешнем счислении имеется число «легион»! Это сто тысяч.
То есть вот я командую сейчас тысячей. Десять тысяч – это тьма. Десять… чего? Тьмов? Тьфу ты! Десять тем – это и есть легион.
Так что я малость успокоился. Будет тебе легион, погоди только. В принципе, потомки наверняка откажутся от сотенной структуры. Система «десяток – сотня – тысяча – тьма» – чисто варварская, первобытная. Вот появилось понятие «полк».
Это всего лишь часть войска, но ведь в моей реальности полк обрел все черты подразделения, так почему бы и в этой не произойти подобному?
И вообще. Если уж мы взяли курс на образование Великой Руси, то в будущем, надеюсь, не мы будем заимствовать словеса у более удачливых соседей, чьи предки загубили Римскую империю, а они – у нас.
Вот с такими мыслями я и прибыл к Касплинскому волоку. Суета, нужда в четкой организации работ отвлекли меня от не важных дум, заняли все мое время.
Отдохнул я лишь на берегу Ловати, в один из тех редких вечеров, когда не чувствуешь себя совершенно измотанным, выдохшимся, а есть еще силы посидеть у костра и не задремать с миской недоеденной каши в руках.
А вечер выдался пречудесный. Я удобно развалился в корневищах упавшей сосны, случайно свитых на манер кресла, и благодушествовал.
Утомление было, ноги гудели, но не ощущалось надрыва, той свинцовой усталости, которая не проходит к утру и лишь рождает упадок духа. Зато была приятная истома. Потянешься, бывало…
Ух, хорошо!
Ты все еще молод, силен, здоров. Знатен! Удачлив. Тебя боятся, тобой восхищаются, тебе завидуют. А дома ждут три красавицы…
Чего тебе еще? Деда спасти? Спасем…
Костер горел не слишком ярко, бросая мелькающие отблески на речную волнишку. Дальше по берегу огонь трещал куда звучней, выделяя сидевшие
