голове у Джонсона. Не хочет ли он нарушить монополию Евгения на обладание таким оружием? Этот заряд куда интересней, практичней и желанней, нежели стационарная сверхбомба где-то в бункере, к тому же, лившаяся детонатора. Но в любом случае, угроза распространения информации о тактическом ядерном фугасе порождала угрозу безопасности в целом. Не ему, бывшему профессиональному диверсанту ГРУ, у которого откуда-то вдруг взялась такая бомба, а всей безопасности в целом. И его профессиональный долг – угрозу устранить. Но его человеческие чувства отчаянно жалели о том, что Рон заметил эту бомбу. Или, что он не соврал о своем знании того, что это за бочонок защитного цвета. Даже если бы соврал, это помогло бы Евгению избежать той ситуации, в которой он целится в друга и раздираем страшной дилеммой. Но то, что произошло дальше…
Осветительные ракеты каннибалов еще не погасли, медленно опускаясь к поверхности бухты на маленьких парашютах. И в этих отсветах возникло лицо Жанны Хан. Сапрыкин решил было, что ему это показалось. В самом деле, откуда ей здесь взяться? Но он отчетливо видел, как она возникла из-за прибитого к берегу дерева, шагах в тридцати позади Рона, и целилась ему в голову из «Винтореза». Того самого, что оставил ей по наследству Евгений. Она кивнула Сапрыкину, подала знак рукой и снова пристально смотрела глазами охотницы и холодным бесшумным стволом в затылок Джонсона. Они давно научились понимать друг друга без слов. Очень давно. И ему достаточно было почесать подбородок о правое плечо, чтоб дать ей ответ.
– Неужели все вот так закончится, Юджин? Ты просто пристрелишь меня? – спросил Рон.
Сапрыкин вздохнул:
– Проклятье, дружище, ты просто не должен был видеть эту бомбу. Не должен был, понимаешь? Ты бы… – Евгений вдруг опустил оружие и, склонив голову, с силой ею замотал. – Ты бы просто сделал вид, что не знаешь, что это за штука.
Он так и стоял, опустив оружие и голову. Не глядя на американца. Точнее, делая вид, что не глядя на него. На языке профессионалов, коим и являлся всегда Сапрыкин, это называлось – провоцирование к действию. Это – момент истины. Рон не знает, что сзади он под прицелом. И сейчас самое время рвануться на майора. Броситься в укрытие. Метнуть в Евгения нож. Самое время действовать.
Однако, Джонсон не шевелился. Он лишь вздохнул тяжело.
– Послушай, Юджин. Моя бабка родом из Полинезии. Из тех краев, где Франция долгие годы испытывала свое ядерное оружие. А потом мы все пережили то страшное безумие, случившееся с миром. Я больше не желаю, чтоб такое оружие хоть раз кем-то применялось. Даже испытывалось. Даже в наших общих интересах. Оно само по себе ставит под сомнения все наши интересы. Забери это дерьмо, унеси туда, откуда взял, и больше никогда о нем не вспоминай, слышишь?
Сапрыкин медленно поднял голову и пристально посмотрел в глаза Джонсона, пока это еще позволял мерцающий свет.
– Но даже не думай, мать твою, стрелять в меня из-за этого куска железа, тупой идиот! – резко добавил американец.
Евгений улыбнулся, убирая пистолет в кобуру.
– Жанна, все в порядке. Он, похоже, действительно хороший парень.
Американец резко обернулся и только теперь заметил вооруженную женщину, у которой в руках был направленный на него «Винторез», а за спиной висела еще одна винтовка.
– Какого черта здесь происходит?! – воскликнул он. – Это ты так меня проверял что ли, чертов недоумок?!
– Уймись, брат, – поднял ладони Евгений.
– Тебе бы физиономию хорошенько умять, гребаный кагэбэшник!
– Нет, похоже, ей придется все-таки тебя пристрелить, приятель, – тихо засмеялся Сапрыкин. – Успокойся. Давай мордобой оставим на потом, ладно? Сейчас… Сейчас я, черт возьми, очень хочу услышать, какого хрена, вашу мать, вы оба тут делаете?!
– Что-то больше никаких атак. – Карл осторожно выглянул в окно и бросил взгляд в сторону Петропавловска. – Может, они тоже узнали о грядущем извержении и убрались?
– Сомневаюсь, – вздохнул Квалья, оторвавшись от телескопа и растирая уставшие глаза. Наблюдать за вулканом в сумерках было все сложнее. – Чтобы понять, что с вулканом что-то происходит, и он готовится к пробуждению, надо за ним долго и терпеливо наблюдать. Но и это еще не все. Необходимо понимать процессы, способствующие тем или иным изменениям, которые удается заметить.
– Можешь не сомневаться, что среди джокеров есть и вполне образованные люди. Это в бой они бросают сплошных дегенератов, которые ничего другого кроме убийств не хотят и не умеют. Но кто-то должен направлять это тупое стадо. Кто-то обучил их стрелять из минометов и реактивной артиллерии. Кто-то готовит фосфорные смеси для их бутылок. И кто-то управляет кораблем все эти годы. Это должны быть куда более образованные люди, нежели те джокеры, что попадались нам на глаза.
– Они сюда не красотами любоваться пришли, Карл. И они здесь очень недолго. К тому же, ты сам говорил, что с севера были уже не один раз замечены мобильные разведгруппы каннибалов. Они не атакуют, потому что поняли, что лобовые атаки, к которым они, судя по всему, привыкли, расправляясь с другими общинами выживших, не приносят результата, нужного им. Только потери. Те умные каннибальские головы, о которых ты упомянул,
