– Да, – коротко ответил Сапрыкин, перепроверяя свое оружие и рюкзак.
– В такую темень?
– Потому я и попросил факел.
– А если они тебя в плен возьмут?
– Слушай, Андрей, только вот не надо опять лишних дерганий, ладно?! – огрызнулся майор. – Как возьмут, так и проглотят. Я сам разберусь. Ты тут лучше поглядывай, чтоб эти черти разукрашенные, джокеры, вас не перерезали. Все они, что попадались мне на глаза, тощие как Чертов перст. Голодуха у них, небось. А мы – мясо. Понял?
– Я понял, что они людоеды. Но…
– Но нам лучше вместе с американцами их перестрелять, чем стрелять с американцами друг в друга и ждать, пока уцелевших съедят.
Антонио, воспаленными от недосыпания и напряженного взгляда глазами смотрел на свои свежие зарисовки. Несколько клочков бумаги, на которых с тщательностью воспроизведен один и тот же облик Авачинского вулкана. Квалья массировал переносицу, жмурился и снова разглядывал свои рисунки. То, что можно было не заметить во время наблюдений за горой, могло обнаружиться в фотографически точных набросках, сделанных с определенными интервалами времени. И он видел, что гора меняется буквально с каждым часом. И теперь Антонио силился понять, является ли это точным воспроизведением реальности, либо он, на скорую руку рисуя вулкан, всего лишь допустил погрешности.
Два мотылька бились крыльями о стекло бутылки с отбитым верхом, в которой догорала свеча. Усталый взгляд теперь обращен на них. Два порхающих создания, словно пара разлученных влюбленных, с завидным упорством штурмовали стеклянную твердь, в отчаянной надежде встретиться там, в источнике света и сгореть в нем же от своей глупой любви.
Свеча почти догорела, и ей осталось всего несколько минут. Квалья вздохнул, прогнал упрямых насекомых взмахом руки, взял бутылку и направился к двери своего жилища. Еще свечи должны быть на первом этаже их нового дома. Среди того багажа, который они уже перенесли из машины, но еще не до конца распаковали.
Едва распахнув дверь и выйдя в длинный коридор, на противоположном конце которого находилось жилище Рона Джонсона, Квалья услышал тихий и недовольный голос:
– Сэр. Погасите немедленно свечу и не демаскируйте мою позицию.
В центральной части коридора было два окна. Одно выходило на руины Петропавловска, другое на небольшое поселение американцев и ущелье, с протекающей по ее дну речкой Крутоберегой. У выходящего на город окна сидел один из надзирателей, приставленных шерифом к новым жителям общины.
– Мне надо работать, и мне нужен свет, – возразил Антонио.
– Сэр, не разговаривайте громко, погасите свечу и вернитесь в свою комнату.
– Я сказал, что мне нужно работать. Но я не могу делать это в темноте. Сходи в таком случае сам на первый этаж и возьми мне там пару свечей.
– Вернитесь в свою комнату и ложитесь спать! Это приказ! – угрожающе произнес надзиратель.
– Кто, черт возьми, дал вам вообще право приказывать мне?
– Сложившиеся обстоятельства, – послышался второй голос. На этот раз женский. Еще одна из вооруженных людей Карла тихо поднялась по лестнице с первого этажа, услышав голоса. Теперь она смотрела на Антонио и недвусмысленно направила на него ствол автомата. – Делайте, что вам сказали, сэр. И никто не пострадает. И с этой минуты ни единого слова. Иначе мы наденем на вас наручники, завяжем рот, и вы будете ночевать в подвале офиса шерифа.
Свеча погасла сама собой. Просто догорела и, моргнув на прощание, погрузила крохотное пространство вокруг Антонио во мрак, лишив надежды когда-либо встретиться и двух глупых мотыльков. Вулканологу из Италии не оставалось ничего кроме как вернуться в свою комнату и закрыть за собой дверь. Он хотел громко хлопнуть ей от злости, но уж очень плачевный вид был у этой двери и он ее еще не до конца привел в порядок. Она и не закрывалась толком, постоянно со скрипом отходя от дверного косяка на несколько сантиметров.
Квалья лег на собранную на скорую руку кровать и прикрыл глаза. Спать совершенно не хотелось. Тогда он принялся вспоминать названия всех вулканов, склоны которых посетил в своей жизни, а затем и просто все известные ему вулканы. Это должно помочь уснуть.
Но через восемь или девять вулканов, сквозь его прикрытые веки до глаз добрался какой-то яркий мимолетный всполох. Затем он услышал далекие раскаты грома.
Гроза, здесь, на Камчатке? С подобным явлением он столкнулся за все долгие годы пребывания на этом полуострове лишь однажды. Во время первой и очень долгой послевоенной зимы. Но тогда творилось столько всякой чертовщины, что мало кто мог удивляться какой-то грозе во время снежной
