банду эту быстро помножили на ноль. Простые и примитивные как само зло идеалы способны собирать вокруг того, кто их проповедует, примитивных и слабых людей. И если это вовремя не остановить, они превращаются в саранчу. В стаю пираний. И тогда горе всем остальным…
Джонсон мрачно посмотрел в сторону очередной небесной вспышки:
– Да. Среди нас тоже когда-то возникла группа таких людей. Их было пятеро. Они все твердили, что нельзя заботиться о слабых. Твердили о естественном отборе. Твердили, что если человек не может позаботиться о себе сам, то он должен пойти на корм всем остальным.
– Капитализм, – усмехнулся Сапрыкин.
– При чем тут капитализм? Впрочем, мне не с чем сравнивать.
– Ага. Вот именно. Так что с ними стало потом, с этими пятью умниками?
– Среди нас был слепой ребенок. Ей лет девять всего… Она потеряла семью и ослепла в тот день, когда все случилось. Однажды они ее убили и…
– Ясно, – поморщился Сапрыкин. – Вы казнили их?
– Мы оставили этих пятерых на небольшом скалистом острове Алеутского архипелага. Было начало осени. Как ты понимаешь, Алеутские острова совсем не Гавайи и не Полинезия. Думаю, зиму они не пережили. И, наверное, это было худшей казнью.
– Идиоты вы. Дело не в том, как казнь лучше или хуже. Вы дали им шанс.
– Какие шансы на маленьком скалистом острове посреди холодного океана, Юджин?
– Да хоть какие! Даже если есть фантастический, один из ста миллиардов, шанс оседлать касатку и добраться до континента – это тоже шанс.
– Что за чушь?
– Это не чушь! Природа и сама жизнь всегда дают шансы! И потому возник человек и в его голову был вложен разум, позволивший создать оружие. Только человек способен сделать так, чтоб никакого шанса уже не было никогда!
– Ты понимаешь, что ты вообще несешь?! – вышел из себя Джонсон.
– Да вы просто больные ублюдки! Ваша нация бомбила Вьетнам, Югославию, Ирак и под вашими бомбами тысячами умирали люди, многим из которых не то что съесть другого человека в голову не пришло бы, но даже просто ударить ножом! Но при этом вы оставили в живых пятерых выродков, съевших беззащитного ребенка! А почему?! Потому что они одни из вас?! Представители высшей расы и исключительной нации?!
– Да что на тебя вообще нашло опять?! – рявкнул Джонсон. – Вы в своей истории не марались в дерьме?! Меня в чем-то упрекает представитель нации, которая тысячу лет воевала за то чтоб отстоять свою землю и построить самое крупное в мире государство, а потом в одночасье променяла все это на яркую рекламу, Макдоналдсы и жвачку! Тоже мне, носитель бесконечной мудрости! По крайней мере, мы не вытирали ноги о флаги наших отцов!
Новая вспышка света и запоздалые раскаты далекого грома. Но теперь они отчетливо расслышали автоматную очередь.
– Что за… – Евгений вскочил на ноги, уставившись во мрак, в направлении поселения американцев. – Ты слышал?! Это в вашей общине!
Щелчок затвора. Сапрыкин повернул голову и увидел, что в его голову направлен ствол штурмовой винтовки.
– Джонсон… Какого дьявола…
Антонио дрожал, зажмурив глаза. Он чувствовал, как между его пальцами струится теплая липкая кровь. Но он не мог отдернуть руку, медленно, превозмогая вечную боль в ноге, опускаясь на пол. Квалья боялся, что тело упадет, уронит оружие или бутылку. И это услышат другие налетчики. Потому он сейчас крепко обнимал мертвое тело, из чьей головы торчал топор.
Осторожно положив его на пол, Квалья, наконец, открыл глаза и тут же зажмурился снова, от увиденного. Он впервые убил человека…
– Так… так… соберись… – шептал он самому себе, встряхивая головой.
Медлить было нельзя. Внизу Михаил, Оливия и еще одна женщина. И им грозит смертельная опасность.
Все-таки собрав волю в кулак, Антонио сделал глубокий вдох, морщась от сладковатого запаха крови. Схватил трофейный автомат и осветительную бутылку. Затем, присев на корточки и волоча искалеченную ногу, он двинулся к лестнице, ведущей вниз, и, достигнув ее, услышал шепот. Шептались на совершенно непонятном языке. Квалья осторожно двинулся еще на десяток сантиметров вперед и посмотрел вниз. Небольшой участок пола на первом этаже освещала другая бутылка. Ее холодного зеленоватого света было достаточно, чтоб разглядеть лежащую там американку с перерезанным горлом. Один из налетчиков шарил по карманам ее одежды. Второй, вроде, тоже помогал ему, но вдруг остановился и резко распахнул рубашку женщины и что-то возбужденно заохал, схватив ее за грудь. Похоже, они только сейчас рассмотрели, что их жертвой стала женщина.
Другой налетчик мотнул головой, что-то пробормотав и разглядывая извлеченные из кармана военных брюк убитой небольшие предметы.
Другой запустил пальцы в разрез на горле женщины, затем облизал свои окровавленные пальцы, плюнул на сосок покойницы и другой ладонью начал судорожно растирать свою кровавую слюну по ее груди, при этом торопливо расстегивая штаны. Первый налетчик ткнул его кулаком в челюсть, что- то зло шепча. Видимо, он намекал, что сейчас не самое подходящее время насиловать мертвое тело.
