– Нет!!! – закричала Собески.
– Черт возьми, Рон, из него кровь хлещет как из живого! Пульс должен быть! Если у него состояние шока, то прощупать пульс можно только на крупных артериях! Ищи в сонной или бедренной!
– Я понял, сейчас!
– Так, Оля… Оля!!! Смотри на меня! Ты меня слышишь?!
– Да… Да!
– Нужны чистые тряпки, чистый нож и алкоголь!
– Тряпки и нож в комнате, но алкоголь…
– У меня есть алкоголь, – тут же вклинился в разговор Джонсон. – Наверху, в комнате. А вообще, нам нужен доктор, срочно. У Майкла пульс. Слабый. Нитевидный. У него шок. Нам нужен доктор, Карл!
– У нас своих раненых полно, – отозвался шериф.
– Майкл один из нас! До тебя не дошло еще, что мы теперь все по одну сторону?!
Риггз мотнул головой, возбужденно сопя носом:
– Послушай, Рон. Я не то имел в виду. Там полно раненых. И там все еще идет бой! Говорите, что делать, и я помогу! Но мы должны обойтись без доктора!
Оливия бросилась в свою комнату за тряпками и ножом.
– Иди с ней и охраняй ее, – Сапрыкин хлопнул шерифа по плечу.
– Может посветить? – предложил Квалья, качнув бутылкой.
– Не стоит. Уроды стреляют на свет. Рон. Неси свой алкоголь. Только осторожней.
– Я знаю, конечно. – Джонсон тут же рванулся по ступенькам наверх.
Сапрыкин задумчиво уставился на бледно-зеленый свет бутылки, сжимая ладонями раны Крашенинникова, стараясь хоть как-то снизить интенсивность кровопотери. В его разум вдруг ржавым буром начала вгрызаться подлая и в то же время весьма рациональная мысль, что если сейчас Михаил Крашенинников умрет, то и проблема с водородной бомбой решится сама собой. Никто не узнает, где она. А плутониевый триггер бомбы будет продолжать истощаться год за годом, пока не превратится просто в радиоактивный кусок дерьма, не способный совершить чудо термоядерной реакции. Все было так… Рационально, холодно и даже как-то обоснованно. Однако Евгений слышал всхлипывания женщины, для которой сейчас в очередной раз рушился весь мир. А еще, майор хорошо понимал, что несмотря на весь его профессионализм, не допускающий эмоций, он остается человеком. И Сапрыкин сильно тряхнул головой, изгоняя из разума демона этой холодной и рациональной мысли.
– Антон, – тихо сказал Евгений. – А где та осветительная ракета, что я тебе дал тогда, у казарм?
– Она у Джонсона. Американцы опасались, что мы подадим вам сигнал, и она у него. А что?
– Рон! – крикнул Евгений. – Слышишь?
Наверху послышалась какая-то возня. Затем несколько выстрелов.
– Черт! Рон! – заорал майор, уже готовый оставить тело умирающего и броситься наверх. Однако его остановил голос Джонсона.
– Я в порядке! Сейчас!
– Возьми осветительную ракету!
– Хорошо!
– Проклятье, я уж думал, что наш Кинг-Конг, все… – выдохнул Квалья.
– Антон, у меня за спиной рюкзак. Открой его и достань оттуда пластиковую коробку зеленого цвета с красным крестом в белом круге.
– Сейчас…
Ливень продолжал избивать землю, и молнии то и дело плясали среди туч, из которых доносился дьявольский раскатистый хохот грома.
– Эй, Рик, я что-то не понял! Они дошли? – прокричал сквозь шум молодой боец.
Небольшая группа остановилась среди руин старого здания на склоне, всего в полусотне ярдов от того дома, до которого они сопровождали Джонсона и шерифа.
– Да, я видел, как они вошли внутрь!
– Ясно! А нам-то что делать?! Как долго они уже там?! Может, они спать себе легли, а мы тут мокнем под пулями?!
– Уолкер, не пори чепуху, идиот! Мы должны были закрепиться на этом рубеже и мы этом сделали!
– Тише, парни! – воскликнула единственная женщина в этом небольшом отряде. – Вы слышите?!
