– Джонсон, это русская ракета. Они летают в любую погоду. Единственное, ветер может ее унести. Но несколько секунд света у ваших точно будет. Только надо как-то предупредить их, чтоб они не пропустили момент и были готовы.
– В тех руинах закрепилась небольшая группа, которая прикрывала меня и Карла.
– Есть какое-нибудь слово, которое вызовет у американца ассоциацию с ярким фейерверком, Рон?
Джонсон на мгновение задумался.
– Давай, большой парень, думай скорее. Время идет. У русских это Девятое мая.
– Тогда у нас День независимости, – кивнул Джонсон. – Да. Четвертое июля.
– Отлично. Кричи своим.
Рон сложил ладони рупором у рта, сделал глубокий вдох и заорал:
– Внимание! Это Рон Джонсон! Сейчас будет четвертое июля! Внимание! Сейчас будет четвертое июля!
Сапрыкин вытянул руку, сжимающую цилиндр с ракетой, и другой рукой ухватился за шнур.
– Эй, Рон, а у тебя есть еще «Джек Дэниелс»?
– Та бутылка последняя, Юджин.
– Проклятье! – зло выкрикнул майор и резко рванул шнур.
Вырвавшись на волю, осветительная ракета устремилась в обезумевшее, охваченное бурей штормовое небо, освещая поселение Нью Хоуп.
Глава 10. Новый порядок
Тяжелые ботинки с высоким берцем медленно наступали на влажную после ночной бури траву. Она странно шелестела в заполонившем все вокруг утреннем густом тумане, вызывая настороженность. Командир отряда внимательно осматривал местность, насколько позволял этот туман. Останки людей… его людей, двоих местных и огромного медведя он разглядел хорошо. Подчиненные внимательно осматривали окрестности. Некоторые из них осматривали тела. Другие быстрыми темпами наполняли песком с берега мешки и тут же, на старой дороге, возводили из них укрепления. Все были заняты выполнением его команд. Первыми освободились те, кто осматривал мясо мертвецов и медведя. Они доложили, что оно уже испортилось и не пригодно в пищу. Это обидно. Так много и все пропало…
Командир разделил освободившихся людей. Кому-то поручил помогать возводить укрепления, а кому-то поручил помочь тем, кто блуждал в тумане, осматривая окрестности. Те бросились самозабвенно выполнять его команды. Командир был уже не молод и очень строг. Никто не хотел, чтоб этот командир полакомился его ногой за ослушание.
Лицо этого высокого, плечистого каннибала было настолько покрыто шрамами, заработанными в многочисленных стычках и боях, что ему не нужно было никаких декоративных «узоров», чтоб всем своим обликом давать понять, что он один из сынов Великих Поводырей, сошедших на берег из чрева кочующего по миру корабля-государства этих Поводырей, с названием «Новый порядок».
Он еще раз хмуро осмотрел тела. Разочарование было велико. Они потеряли на этом берегу непростительно много людей. Но сегодня все должно измениться. Сегодня живущее здесь «мясо» должно ощутить всю силу «Нового порядка».
Он рывком сорвал с висящей на шее металлической цепи человеческое вяленое ухо, пропитанное острыми специями и уксусом. Непропорционально большие, ровные зубы из нержавеющей стали с хрустом впились в это лакомство. Взгляд двух каннибальских глаз, один из которых был практически полностью белым, с маленькой черной точкой зрачка в этой белизне, блуждал по траве и останкам людей и вдруг остановился на чем-то, чему здесь совсем не место.
Каннибал перестал жевать и присел на корточки. Осторожно отодвинул рукой поникшие под тяжестью влаги травинки и увидел кубик Рубика. Яркий, броский и такой давно забытый. Командир вдруг улыбнулся. Это был не злобный оскал и не улыбка плотоядного нелюдя. Это улыбка человека, почувствовавшего такую нетипичную для них человеческую ностальгию. Наверное, когда-то давно, в другом мире и другой жизни, когда он был еще совсем молод, этот каннибал обладал подобным предметом. Он бережно взял кубик в руки и выпрямился. Какое-то время смотрел на него, продолжая давать волю пробившейся из еще человеческого прошлого улыбке. Затем провернул одну грань, вспоминая то, как это делал когда-то…
Его подчиненные, что поблизости возводили укрепления из мешков с песком и деревянных кольев, резко прижались к земле от громкого хлопка, затем обернулись, уставившись на командира. Тот стоял к ним спиной и перед ним почему-то клубился сизый дым. Вдруг, покачиваясь и неуверенно перебирая подошвами своих брутальных ботинок, он стал поворачиваться. И без того малоприятные рожи детей Великих Поводырей перекосились от ужаса. Обе руки командира исчезли по самые локти. Цепь с ожерельем из ушей куда-то улетела. Ребра торчали из развороченной грудной клетки как зубастая пасть той странной рыбы, что они выловили однажды где-то в южных водах. В тени этих ребер в истерике и предсмертной агонии билось сердце, и теперь его было хорошо видно. Лицо командира так же практически исчезло. Нижняя челюсть оторвана, стальные зубы разбросаны по округе, из отверстия, где
