– Пусть дерется, коли ему хочется, – в сумерках блеснули идеально белые зубы Фанира. – Я слышал, один из барончиков привез бойца из Империи. Тот убавит у нашего Бубраша прыти.
– Я тоже это слышал, – согласился принц. – Потому и отговаривал.
– Только идите-ка вы пешком. Там место такое… Ненадежное. Или возьмите с собой пару воев дружинных, чтоб лошадей стерегли пока что.
– Пешком, – воскликнули мы с Ратомиром одновременно. И засмеялись. Не думаю, что принц хотел бы оповещать о своих встречах весь честной народ на этом турнире. Особенно учитывая его сегодняшнюю победу в первом дне состязаний и связанную с этим широкую известность. Явление же во временный вольный торговый город, раскинувший многочисленные шатры у неказистых стен старой таверны в сопровождении бравых фанировских дружинников, – лучший способ обратить на себя ненужное внимание.
– Наденьте котту с гербами Аргарда, милый друг, – пропела Серафима. – И шлем всадника с полуличиной. Все привыкли к вашей одежде и шлему, скрывающему лицо. Молодой дворянин с телохранителем не вызовет любопытства.
– Она права, – согласился я. – Но…
– Но три десятка воинов без гербов будут ждать сигнала у перекрестка, – совершенно серьезно заявил ее брат. – Это к западу от таверны. В случае чего отходите туда.
Ратомир хмыкнул, но спорить не стал. Кивнул и скрылся в своем шатре, чтоб переодеться.
– Если будет погоня… – тихо начал я втолковывать Фаниру. Но он сразу меня понял.
– Два десятка лучников у обочины прекратят это безобразие. И, Арч…
Я вскинул брови.
– Осторожнее там. Трудно будет вытащить вас из замка, если что…
Стоило Ратомиру появиться из палатки, как я поспешил утащить его в быстро сгущающуюся осеннюю тьму. Мне казалось, что, промедли мы еще десяток минут, и молодой аргардский княжич притащит под стены ДеТарта всю охочую армию. На всякий случай, конечно…
По косогору, сделав большой крюк, обошли беспорядочное разноцветное поле, на котором раскинулись стоянки рыцарей-одиночек. Вышли на большой торговый тракт, соединяющий центральные земли королевства с его северо-восточной окраиной. По словам Камила, где-то в той стороне располагалась неведомая Иберия.
Не доходя до перекрестка, свернули к морю огней – освещенному сотнями костров и тысячами факелов пяточку у ворот вросшего в землю от древности трактира. Яркие осенние звезды, заслоняемые рукотворным светом, больше не подсвечивали поседевшую от первых ночных заморозков траву. Пришлось идти медленнее. Глупо было бы сломать ноги в двух шагах от цели нашего похода, провалившись в сусличью нору. Впрочем, мы никуда не торопились. Так и вошли в освещенную зону походками праздношатающихся скучающих дворян.
О, там было на что посмотреть. Длинные грубо сколоченные, заставленные глиняными мисками и кружками столы с лавками, на которых рядком сидели оруженосцы, дружинники, приказчики, ремесленные мастера и продажные женщины. И, похоже, всем было плевать, кто есть кто. Лишь бы пил с тобой одно пиво да пел с тобой одну песню…
Кто-то, невидимый в пляшущем на ветру сумраке за гранью факельного света, подыгрывал поющим на дудке. Играл плохо и фальшиво, но это никого не смущало. Плечистый рыцарь, громыхавший по шатающимся столешницам кулаком в кольчужной перчатке, вполне успешно задавал ритм песни. Судя по его налитому кровью лицу и глазам, так и норовившим соскользнуть к переносице, петь он уже не мог.
Чуть дальше, у дороги, ведущей в замок графа, сразу в нескольких походных кузницах торопились привести покореженные доспехи в порядок. Полуголые мастера то и дело бросали завистливые взгляды на пьянствующих за столами, но дело бросить не могли.
За невзрачными серыми от въевшейся пыли странствий купеческими шатрами, в круге высоких огней костров мерились силой борцы. Из-за границы пламени их поддерживала вопящая от возбуждения толпа. Несколько сосредоточенных молодых людей с суровыми лицами принимали ставки на исход боя.
– Ха, – тут же оживился Бубраш, оценив выучку мускулистых борцов. – Этаких-то я одной левой…
– Задержимся немного, – распорядился принц.
Я не стал спорить. Мне и самому было интересно.
Хрустнули кости. Рука одного из борцов неестественно выгнулась, и сквозь рев зрителей пробился хриплый, полный непередаваемой боли вой раненого. Двое до того укрывавшихся в тени судей торопливо растащили соперников и объявили победителя.
Бой закончился. На арену выходила следующая пара бойцов.
