– Что в нем особенного сейчас? Звезд и месяца почти не видно. Закат был яркий, красивый, а эта ночь… – Он отчего-то, ухмыльнувшись, замолчал.
– Ну и что? Я ведь все равно запомнила это небо, – серьезно ответила я своему музыканту. – Знаешь, почему любое небо может быть прекрасным? – Я положила обе руки ему на плечи. – Потому что оно мое. Оно над моей головой. И я могу на него смотреть. – Я погладила озадаченного Антона по волосам. – Пойми, мне не важно, насколько ты яркая звезда и звезда ли вообще. Главное для меня то, что ты – мой человек. Мое небо.
Этот дурак видел себя в двух ипостасях: и одна была похожа на яркий закатный небосвод, а вторая – на ночное невзрачное темное небо.
– А кроме яркого заката и ночи есть еще утро и день, – мягко напомнила я. И он, поняв меня, улыбнулся несмело.
А я обняла ладонями его лицо.
Мой милый Антон, я так надеюсь, что однажды ты сможешь побороть обе стороны одной своей медали: гордость и ненависть, из-за тандема которых ты и играл с людьми, пытаясь отыскать в них искренность.
Пытаясь избавиться от недостатков в глазах других, ты стал тем, кому сложно поверить – даже невзрачное небо может быть самым лучшим.
Ты – мое небо.
Мне вдруг захотелось закрыть Антона собой, чтобы никто не смог сделать ему больно, и я крепко – почти до боли – обняла его.
Тропинин, что бы ни случилось, я не откажусь от тебя. И ты не делай этого. Небо не может исчезнуть из глаз того, кто любуется им. Иначе – конец.
Я не знаю, произнесла ли я это вслух или подумала.
Подул вкрадчивый ветер, заставляя зябко поежиться. Темнота несла прохладу.
– Холодно? – тут же спросил меня Антон. Он точно чувствовал, что со мной происходит. Он вообще тонко чувствовал людей. Один из его многочисленных плюсов, которые были занесены им самим в минусы.
– Немного, – призналась я.
– Пойдем внутрь?
– Нет, я хочу еще немного здесь побыть.
– Все никак не можешь налюбоваться на свое небо, детка? – попробовал пошутить он. Эта тема все же его задевала.
– Может, и так.
Какое-то время мы вновь говорили на посторонние темы, держа в руках бокалы. А потом я умудрилась уколоться о шип розы – на пальце появилась капелька крови.
– Тебя ловить? – шутливо спросил Тропинин.
– Что? – не сразу поняла я, чувствуя легкое головокружение, но я не поняла, то ли от вида крови, то ли от того, что Антон был рядом.
– Ты уже теряешь сознание? – отчего-то моя фобия веселила его.
– Я что, по-твоему, Тропинин, совсем того? – недовольно отозвалась я, а он, взяв салфетку, вытер кровь и даже заботливо обработал ранку.
– Может быть, и не того, – лукаво улыбнулся парень, – но я точно не смогу забыть, как ты эпично сползла по стенке вниз в той драке, – припомнил он клуб, в котором я и познакомилась с Кеем – солистом рок-группы «На краю». – Я не то, чтобы был без ума от тебя. Но подумал – если не вытащить эту ненормальную, ее затопчут.
– Вот как, – сделала я вид, что надулась. Да, наша любовь, к сожалению, не была тем самым чувством с первого взгляда. Или к счастью?
– Тогда ты и показалась мне подозрительной, – вдруг со смехом признался Антон.
– Что значит – подозрительной? – осведомилась я.
– Я не рыцарь, Катя, не кидаюсь спасать всех дев подряд, – уже серьезно отозвался блондин. – А тебе помог.
– А тебе было стыдно, когда ты играл со мной? – с любопытством спросила я.
– Очень, – то ли в шутку, то ли всерьез отвечал Антон и развернул меня к себе так, чтобы видеть мое лицо, и провел тыльной стороной ладони по щеке и шее, а после наклонился и стал прокладывать дорожку из коротких поцелуев – от скул до самых ключиц. Лишь потом отстранился, с усмешкой наблюдая, как мои пальцы сжимают перила.
– Лучше продолжи дальше, – прошептала я, наконец, разрешая себе вдохнуть воздух.
– Дальше? Дальше вниз? – он поднял голову, крайне озадаченный. Я весело рассмеялась.
– Продолжи дальше поцелуй!
– Как скажешь, моя девочка.
Антон послушался меня, обнял, разрешая себе то, что раньше фактически не позволял. Впрочем, я была не против – и каждое новое прикосновение дарило новый штрих в общую гамму чувств и ощущений, накрывших с головой.
Наш поцелуй прервался минут через пятнадцать или двадцать. Не мной, как это часто бывало, а Кеем, хотя я не прочь была бы и продолжить дальше – тонуть в нашем общем болезненном головокружении мне безмерно нравилось. Я ощущала себя Алисой, падающей в бесконечном колодце – но только не следом за белым кроликом, а в объятиях белого принца.
– Все, Катя, – тихо сказал мне Антон, нехотя отстраняясь, уже просто обнимая и ловя мои руки, дразняще касающиеся его живота с замысловатой
