Слитые воедино в заморочной бестелесной близости сепийного пространства, Джо-Морин посмотрели вверх и закричали. На них катился сплетенный в яростной схватке клубок блестящих черных ног, из которого то и дело что-то высовывалось или вылетало что-то оторванное. Завитки сепии наполнились бессмысленными воплями. Он-она дернулись в сторону, перекосились, потом сумели откачнуться назад. Вопящий клубок прокатился мимо и исчез где-то внизу, чудом их не задев, лишь обдав раскаленным, едким, красным, мучительно отливавшим солью.
— Кровь! — закричала Морин. — Настоящая!
— Хочу выбраться, — был ответ Джо. — Погнали вверх?
— Да пожалуйста, — отозвалась Морин. — Я на что угодно готова.
Он сказал:
— Еще бы. Ты отдаешь себе отчет, что теперь мы навек повязаны?
Она понимала, что так и есть. Кошмарное слияние означало, что она знала, что он знает о ней мириады мелких гнусностей, например, как она выпихнула беднягу Флэн Берке в ракете куда подальше только потому, что Флэн была ее соперницей в труппе. А она знала то же самое о нем. Скажем, что? он устроил этому брату Уилфриду в Арте. Может, и поделом Уилфриду, но все-таки это была подлость, самая настоящая подлость. Все это и тысячи других обстоятельств, о которых они теперь знали, связывало их так тесно, что освободить их могло разве что убийство, но даже об убийстве не могло быть и речи, поскольку каждый знал все мысли другого.
— Что поделаешь, я согласна, — сказала она.
— И я, — сказал Джо. — Ну, тогда вверх. По-моему, это так делается. Но получится не сразу.
В конце концов у них возникло чувство, что они поднимаются. Совсем в другом месте, в накрепко запертой квартире, два их обмякших тела на диване зашевелились.
Глава
11
Глэдис плакала.
— Все со мной нормально, — врала она всем подряд. — Я знала, что у Джимбо есть враг. Я думала, он от него скрывается, но теперь вижу, что он просто дожидался случая попасть сюда. Но он был мне добрым другом… Боже милостивый, деточка, ты что, первый раз в жизни ребенка одеваешь? Дай тетушке Глэдис. Клади его сюда, на стол. Давай его одежду. Другого ничего нет? Господи, грязнющая-то какая!
Она резкими движениями затолкала Маркуса обратно в пижаму, а остальные кентавры тем временем проскакали сквозь деревья и с криками промчались галопом по лужайке, опрокинув по пути треножники. Глэдис обернулась. Ей уже не обязательно было прятать лицо.
— Если никто ничего не сделает, я…
За это время царь — мирно, спокойно и непонятно как — окружил стол пузырем безмятежности. В пузыре собрались его маги. Царь обвел взглядом усталую компанию, собравшуюся вокруг стола. Фоном этой картине служила темная масса несущихся во весь опор и готовых сокрушить все на своем пути кентавров. За кентаврами гонялся зигзагом рыжеволосый юноша в резиновых сапогах — видимо, хотел их урезонить. Тод сидел на столе, обеими руками обняв Джоша.
— А я вот не считаю, что мы нарушили закон! — свирепо выпалил Джош.
— Вовсе нет, — согласился царь. — Уже прошел год с начала вашей службы. К тому же все изменилось, в том числе и в Арте. — Он приветливо кивнул той девушке, у которой не получилось одеть Маркуса. — Благодарю вас, госпожа Аликия. Мне думается, вам лучше вернуться с нами в Ладлин. Вероятно, вас уже раскрыли. — Круглые очки нацелились на Фило, который прислонился к концу стола в лохмотьях, оставшихся от зеленого хлопчатобумажного платьица. — Я так понимаю, вы помогли этому юному гвальдийцу?
Аликия хихикнула:
— Ну не то чтобы очень. В жизни не видела, чтобы кто-то так ловко наводил иллюзии. Мне оставалось только внушить ему эту мысль — вот, собственно, и все, ваше величество.
Фило улыбнулся — мягко, но устало:
— Я даже, можно сказать, повеселился, когда искал себя самого по всему особняку, но, сир, признаться, я и в самом деле испугался до полусмерти.
