обошлось без магии.
– Проклятая ведьма, – процедила я сквозь зубы.
– Поэтому и мы не сразу нашли вас, – сказал Умник. – Магия, и довольно специфичная. Такая же, но чуть послабее, защищает камеру капитана Фа. Ни вы, ни он, к сожалению, не выйдете без позволения хозяев замка.
Я вздрогнула. Показалось, будто моя маленькая Тея дернулась в животе, и я погладила ее ладонью. Тшш, маленькая, подожди, мы обязательно разберемся и с этим.
– Дитер тоже заколдован, – медленно проговорила я, отводя взгляд и сглатывая ком в горле. – Я видел его сегодня.
И вкратце рассказала обо всем.
Драконы молчали. Ченг сжимал и разжимал кулаки. Будь его воля, он первым бы бросился сражаться с правителем и его каменной любовницей, но надо отдать мальчишке должное: голос разума остужал горячую кровь, и он терпел. Только спросил тихо:
– Что же нам тогда делать? Меня охраняют не так хорошо, как тебя и капитана Фа, и я мог бы попробовать стащить ключи у стражника. Только не знаю, достаточно ли этого? Да и как помочь генералу?
– Анна Луиза и раньше баловалась магией, – сказала я, вспоминая ее тайник, забитый склянками и зельями. – Думаю, это она открыла Черное Зеркало.
– И оно вращается прямо над замком, – мрачно подтвердил Умник. – Но просто так его невозможно открыть. Должен быть какой-то очень сильный артефакт.
– Например, какой? – спросил Ченг, и его глаза загорелись. – Вот бы его стащить!
– Если б мы знали, – с досадой ответил Забияка. – Обычно артефакт выглядит как украшение. Может, вы видели что-то необычное у ее величества?
Я вспомнила встречу с бывшей королевой. Она была закутана с головы до ног, и никакого украшения я не заметила. Разве что сама каталка или фарфоровая маска, которая упала с лица. Может ли она быть артефактом? Да еще столь мощным, чтобы открыть портал между мирами? Мы этого не узнаем, пока не проверим. Но как?
– Вот если бы, – мечтательно сказал Забияка, – вы смогли выведать тайну этой фессалийской ведьмы…
– О чем ты говоришь! – одернул его Умник. – Разве ты не знаешь, что…
Он не закончил фразу, но выразительно глянул на напарника.
«Госпожа носит Оракула», – услышала я в голове.
– Но ведь получилось один раз, – возразил Забияка вслух. – Получится и во второй.
Они замолчали. Молчал и Ченг, только кусал губы и хмурился. Я вздохнула, приложила пальцы к вискам. Кровь шумела в голове, на щеке горело прикосновение пальцев Дитера. Помнишь, любимый, я сказала, что сделаю все ради вас с дочерью? Ведь если не победим мы, то и Тея не появится на свет. С королевы станется навредить и ни в чем не повинной малышке. Есть ли у меня выбор?
– Это будет нелегко. Но я постараюсь.
Когда Ченг ушел, драконы свернулись возле порога, как сторожевые собачки, и сделались невидимыми. Единственное, что напоминало об их присутствии, – это посверкивающие алые глаза Забияки.
Безмолвный стражник принес мне обед, если можно так назвать безвкусную кашу-размазню и стакан воды. Зато снял браслеты, и я долго растирала израненные запястья. Поев, легла на топчан и отвернулась к стене. Мысли бродили по кругу, я вспоминала то изуродованное лицо Анны Луизы, то текущую по ее подбородку кровь Дитера, то самого Дитера с безучастным лицом и пустотой в очках. Что они с тобой сделали, победоносный генерал? Никто и никогда не мог сломать и подчинить твою волю, и вот теперь…
Чувствуя, что слезы снова вот-вот польются из глаз, я зажмурилась и попыталась вздремнуть. Может, Дитер придет ко мне во сне? Таким же, каким я его помнила: подтянутым, уверенным, ироничным. Но мои ожидания не оправдались.
Во сне я опять увидела черных всадников. Теперь они жгли дома, и пламя лизало небо, где жуткой короной горела оправа Черного Зеркала. Люди бежали в ужасе, бросая годами нажитое имущество, падали под копыта коней и молили о пощаде. Но пощады не было: впереди кавалькады скакал черный рыцарь. Теперь на нем не было шлема, и я хорошо видела его лицо – окаменевшее лицо моего Дитера. Волосы ерошил ветер, и огненный меч пылал в руке, касаясь соломенных крыш, вмиг вспыхивающих от этого прикосновения.
– Дитер! – звала я.
Мой голос тонул в ужасающем реве стихии.
Дитер не откликался: он был глух к моему зову и к мольбам людей, он ослеп от пожара и продолжал сеять вокруг страдания и смерть.
Очнись, любимый! Как же мне достучаться до тебя?!
Я замерла, не в силах пошевелиться и сдвинуться с места, когда снова заметила крохотную фигурку, бегущую наперерез всадникам. Волосы развевались по ветру, подол волочился шлейфом.
