– узором в виде плюща, идеальные диски ее маленьких ноготков.
– Если мне когда-нибудь суждено стать великой художницей, – сказала Левина, – то такой меня сделаете вы, Мэри.
– Ну кто бы мог подумать? – воскликнула Мэри и криво улыбнулась. – Карлица породила такое величие.
– Карлица… – повторила Левина. – Какое грубое слово!
– Я такая и есть.
Зазвонил колокол, призывая верующих к мессе. Обе отреагировали не задумываясь. Левина сняла передник и потянулась за чепцом, завязала ленты под подбородком, затем накинула чехол на мольберт, стараясь не размазать сохнущую тушь. Когда она обернулась к Мэри, то, к ужасу своему, увидела, что девушка вытащила бумажный свиток из ее кожаной сумки.
– Что вы так старательно охраняете? – спросила она, разворачивая бумаги и просматривая их. – Зачем вы храните у себя такое? Из-за них вы рискуете жизнью!
Дверные петли заскрипели; дверь приоткрылась.
– Есть здесь кто-нибудь? – спросил мужчина.
– Что вам нужно? – вскинулась Мэри.
– Миледи, нам приказано обыскать эти покои.
Мэри и Левина встревоженно переглянулись. Левина тяжело вздохнула.
– Не входите! – властно и решительно крикнула Мэри. – Я не одета! – Она запихнула бумаги под сорочку, поверх надела свой бандаж, затянула шнуры, затем надела верхнюю юбку и натянула ее повыше.
Когда Мэри подняла взгляд, Левина покачала головой, но девушка с вызывающим видом кивнула и достаточно громко, чтобы ее слышал тот, кто стоит за дверью, произнесла:
– Мистрис Теерлинк, будьте так добры передать мне лиф и платье!
Левина подчинилась; она помогала Мэри одеться. Бумаги надежно были спрятаны под многослойным нарядом.
– Теперь можете войти! – объявила Мэри.
Вошли двое мужчин. Одного Левина узнала – она часто видела его при дворе. Сегодня он несколько раз пытался отнять у нее сумку, что сразу возбудило ее подозрения. Его спутник был ей незнаком.
– Пойдемте, мистрис Теерлинк, пусть эти люди выполнят свой долг, иначе мы опоздаем на мессу.
Мэри с царственным видом вышла из комнаты. Левина, идя следом за ней, чувствовала себя младенцем перед лицом такого мужества. Мысленно она бранила себя. Как могла она проявить такую беспечность? Как она смела подвергнуть риску жизнь своей подопечной? Мэри выдала свой страх, лишь когда они оказались в противоположном конце коридора. Она шумно выдохнула.
Левина поняла: Мэри похожа на сестру Джейн не только цветом волос и чертами лица.
Хенуорт-Мэнор, май 1558 г.
Моя Юнона вернулась. Прошло уже шесть недель с той ночи, которую я провела у ее постели, тогда никто не надеялся, что она выживет; прошло довольно много времени, но румянец наконец возвратился к ней. Здесь, в Хенуорте, дни тянулись бесконечно. Делать было почти нечего, разве что гулять вдоль озера с собаками, когда погода хорошая, хотя Юноне по-прежнему трудно далеко ходить. Герцогиня позволила мне взять сюда только двух собак. Остальные, вместе с Геркулесом, сейчас в поместье Бомэнор. Я радовалась тому, что Стим и Стэн составляли мне компанию в те долгие часы, когда Юнона отдыхала. Я каталась верхом в парке, а они гонялись за кроликами и лаяли на оленей, но чаще просто надоедали мне. Я сама находила себе занятия: здесь можно музицировать; дважды в неделю приходит довольно красивый учитель танцев. И все же мне недоставало шума и гама при дворе, где всегда что-то происходило, пусть даже скандал.
Но лучше всего мне было по ночам, когда мы с Юноной ложились в постель, опускали полог, прижимались друг к другу, чтобы согреться, и исследовали друг друга, по очереди исполняя роль мальчиков. В полумраке, когда я видела ее серебристо-светлые волосы и изгиб ее щеки, я представляла, что она – это я, а я – это она. Я проводила кончиком языка по ее шее, пробуя на вкус ее соленую кожу, утыкалась в нее носом, вдыхала ее особенный запах – розовая вода и еще что-то, что напоминало мне о море; я чувствовала ее руку на своем бедре и слышала лишь наше дыхание. Я и не думала, что возможны такие удовольствия.
Юнона куталась в меха, хотя сейчас совсем не холодно. Пока мы гуляли по дорожкам парка, она держала меня за руку. Я передразнивала мистрис Пойнтц, вспоминая, как она раздает приказы, и смешила Юнону. Я очень рада была снова слышать ее смех, но смех часто переходил у нее в приступы кашля. Тогда нам приходилось останавливаться. Я усадила ее на скамейку, чтобы она отдышалась.
– Может, послать за горячей лимонной водой? – спросила я, растирая ей плечи.
– Я бы не отказалась, – кивнула Юнона, робко улыбаясь.
Я побежала в дом, нашла мистера Глинна, слугу Юноны, и изложила свою просьбу. На обратном пути, в зале, я наткнулась на герцогиню.
– Кэтрин! Не бегайте, идите шагом! – приказала она, как будто я – своенравная кобыла.
