ночную или дневную смену он дежурит последнюю неделю? Спешившись, она повела лошадь через арку к конюшне за домом и услышала, как Георг окликнул ее:
– Вина, это ты?
– Да, я.
Надо будет поговорить с Георгом о мальчике; он ведь хорошо знаком с его отцом. В такие времена она вспоминала о том, как ей повезло. После многих лет совместной жизни, когда многие женщины едва выносят своих мужей, Левина любит Георга больше, чем в первые годы брака. Внезапно ей стало грустно – она вспомнила, сколько времени они провели врозь: она почти постоянно занята при дворе, где рисует портреты на заказ. Часто, когда Георг возвращается со службы домой, его никто не ждет. Ничего удивительного, что в последнее время он так холоден с ней. Ничего, она все исправит.
Уайтхолл, ноябрь 1560 г.
– Он здесь, – сказала Юнона, прижимаясь носом к окну.
Она постучала по стеклу и помахала рукой. Мы услышали, как внизу со стуком затворилась дверь.
– Не знаю, разумно ли это, – засомневалась я.
– Китти, с каких пор ты поступаешь разумно? Ты известная проказница, за что я люблю тебя еще больше. Встреться с ним хотя бы сейчас – пусть даже только потому, что он мой любимый брат.
Юноне, так же как и мне, прекрасно было известно, что я не могла отказаться от этого визита; когда я слышала его шаги на лестнице, грудь у меня сжималась, становилось трудно дышать. Я сама себе удивлялась. Куда подевалась прежняя Кэтрин, та, что бесстрашно прыгала с высокой скалы в воду, та, которую манила опасность? Прежняя Кэтрин умела приручить любого мужчину и никогда не робела в обществе молодых людей! Дверь, тихо скрипнув, открылась; увидев его, я почувствовала, как подо мной подгибаются ноги. В руках у него был какой-то пакет; он сам на себя был не похож от беспокойства. Мои собаки бросились к нему, но Стэна я прижала к себе как союзника, хотя он визжит и вырывается – похоже, мои собаки любят Гертфорда так же, как и я.
– Нед! – крикнула Юнона и бросилась ему на шею. Он смотрел на меня поверх ее головы, наморщив лоб, с пристыженным видом. За это выражение обиженного щенка я люблю его еще сильнее.
– Милорд Гертфорд, – произнесла я, стараясь сдержаться, остаться в официальных рамках, не выдать бушующую во мне бурю. Но меня влечет к нему с такой неудержимой силой, что, боюсь, я не смогу устоять. – Вот так сюрприз!
Он достал из-под шапки зеленое яблоко, разрезал его на дольки карманным ножом и протянул угощение Геркулесу, прикованному к подоконнику.
– Вижу, братец, об обезьянке ты не забыл, – заметила Юнона. – А нам ты ничего не привез? – Она указала на пакет, который он прижимал к себе. – У тебя там сладости?
– Нет, не сладости. – Он опустился на колени и развернул пакет.
Мы с озадаченным видом следили за ним. Он достал бараньи ребра, и Стэн, тявкнув, вырвался из моих рук и присоединился к другим собакам. Все они скулили и толпились вокруг Гертфорда. Сначала он заставил всех сесть, а затем каждый исполнил свои трюки: катались, просили, давали лапу. Меня трогало, что он помнит, кто из моих питомцев исполняет тот или иной трюк лучше всего; глядя на их представление, я таяла.
Когда все собаки получили кости и разбежались по углам, Гертфорд остался на коленях и с унылым видом посмотрел на меня снизу вверх.
– Гертфорд, ради всего святого, встаньте! – сказала я, изображая суровость.
– Китти! – еле слышно произнес он. – Я боялся, что потерял тебя!
– С чего вы взяли, что нет? – Я отошла от него к камину, радуясь, что в состоянии хоть чуть-чуть вспомнить себя прежнюю.
У огня сидела Юнона, плотно скрестив руки на груди, и растирала себе плечи. После инфлюэнцы, когда она еле выжила, она стала очень чувствительна к холоду и быстро простужалась. Я укутала ее в меховой плащ и поворошила поленья, пока огонь не вспыхнул с новой силой. Она взяла меня за руку, и какое-то время мы молча смотрела на огонь. Юнона сжала мне пальцы, выражая свою солидарность, и обратилась к брату:
– Может быть, объяснишь, почему ты покинул Хэмптон-Корт, не сказав ни слова?
Я по-прежнему не могла смотреть на него, но чувствовала, как он пожирает меня взглядом.
– Все из-за Сесила, – ответил Гертфорд. – Он кое-что мне сказал.
Я обернулась и посмотрела на него в упор:
– Кое-что сказал?
– Он загнал меня в угол на конюшне, один из его подручных схватил меня за горло, а Сесил стоял рядом и щелкал пальцами. Он пригрозил: если я не оставлю тебя в покое, со мной наверняка случится какое-нибудь несчастье. Он приказал мне уехать, покинуть двор. Сказал, что таково желание королевы. Китти, у меня не было другого выхода – в конце концов, сама королева приказала мне уехать!
– Это не «кое-что сказал», – встревожился Юнона. – Это откровенная угроза. Я думала, Сесил на стороне Китти.
– Он выполняет приказы королевы, а не мои, – возразила я.
– Да, – кивнула Юнона. – Но в большинстве случаев Сесил только на своей стороне.
