Иван хотел подойти ближе, но охотник закричал:
– Стой на месте, стреляй буду! Однако пуля сейчас вылетит.
Иван замер. Карабин по-прежнему смотрел прямо на него. Второй раз в жизни он испытал неприятное чувство, когда не по своей воле находишься на волоске от смерти. От направленного на него оружия сразу вспомнились слова Жеки, говорившего, что местные убивают беглых зэков.
– Послушай, Семён, ты премию за меня не получишь. За меня тебе только голову оторвут. Поверь мне. Я тебе честно говорю, что я не зэк. Ты меня с кем-то перепутал.
Иван озадачил охотника, тот совсем растерялся и теперь не знал, что делать с этим непонятным русским. По наводке, которую ему сказал офицер, остановивший по дороге, это был тот самый зэк, которого искали. Но на зэка он не походил. На своем веку Семён на них уже насмотрелся.
«Что же делать с этим нуча? – ломал он голову. – Пустить в него пулю и сказать начальнику, пусть забирает и даёт мне премию. А вдруг он и правда не зэк, которого ищут, а какая-нибудь большая шишка? Тогда меня самого заберут. Достанется и всей родне. Ах, нет, зачем убивать безвинного человека? Пусть живёт».
Больше ни одна здоровая мысль не посетила его голову, и он решил, пусть всё идёт как идёт.
«У меня есть винтовка, а он безоружный, значит, я сильней его. Он хитрый, как лисица, и здоровый, как волк, а я всё равно сильней его. Значит, я медведь. А что медведю волк и лисица – пустое место. Он с ними обоими расправится одной лапой. На то он и медведь – хозяин тайги. Теперь я тут хозяин, а нуча, маленький, маленький евражка. Он даже не волк и не лисица. Те могут огрызаться, а он и этого не может, потому что у меня винтовка. Вот какая сила у меня в руках! Я большой человек, а нуча – маленький, маленький!»
– Ну, где твой камень? – вернул его к действительности Иван. – Бросай, я посмотрю. Может, ты золото нашёл – за это премия полагается. Дадут столько, что хватит тебе и твоим детям.
– Э, нет, однако это не золото. Золото я знаю, оно, как зелезо, только золтое и блестит, а это камень. Белый такой. Длинный, как свечка, и прозрачный, как стекло.
– Ты меньше говори, быстрей бросай, а то я сейчас передумаю. Кроме меня, тебе никто его не определит.
«Нет, это точно не зэк. Он даже разговаривает, как наш тойон. Видать, тоже шибко любит командовать. Этот нуча, однако, очень умный человек! Вот сейчас я проверю, чего он стоит. Может, обманывает. Когда жить захочешь, наговоришь с три короба. На его месте и я бы тоже что-нибудь придумал. Ну, например, сказал бы, что я председатель колхоза или секретарь… – Какой секретарь он не придумал, и на этом фантазии закончились. – Ну, если он меня обманул, тогда ему конец, я даже не посмотрю, что нуча такой умный», – твёрдо решил для себя Семён.
Охотник вытащил из сумки камень и бросил Ивану. Тот уже издалека понял, с чем имеет дело.
– Ну, Семён, тебе крупно повезло. Хороший камень ты нашёл. Если таких там много, тебе точно дадут премию, деньги заплатят. Много денег получишь, на них оленей купишь.
– Так что это за камень? Ты почему не говоришь, видать, сам не знаешь? А мне сказал, что ты геолог. Вот я тебя сейчас…
Он снова потряс карабином.
– Но-но, не спеши. Это горный хрусталь – прозрачная разновидность кварца, а если по-научному – двуокись кремния. Сейчас такой камень в большой цене: из него делают пластинки для радиоаппаратуры. Скажи, где нашёл, пошлём туда экспедицию.
– Ты говоришь, паспорт у тебя есть? – как за спасительную соломинку, схватился за слова Ивана охотник. – Покажи, однако.
Здравый смысл пересилил страх, и, посмотрев Иванов паспорт, охотник опустил карабин.
– Зачем начальник охрана меня обманул? Я вижу, ты Верхоянск живёшь. Я знаю, там экспедиция стоит. Прошлый год Федька Тарабукин там работал, с оленями ходил на реку Томмот. Однако попадали его олени, копытка заболел.
– И что, их не спасли?
– Как спасёшь? – удивился охотник. – Это же копытка. Федьку тюрьма чуть не посадили, сельсовет сказал, что он нарочно олень загубил. Однако геолог его спас, Федька каюром у него работал. Письмо председатель колхоз отправил. Написал, что Федька Тарабукин не виноват и не судить его надо, а наоборот – наградить. За мужество и героизм ему надо дать медаль. И ещё он написал, что оленевод Тарабукин на четырёх оленях вывез всё снаряжение экспедиции из тайги. Много-много раз ходил Федька взад-вперёд, пока не перевёз геологов. Я маленько забыл, как звали их главного, ну того, который письмо написал, – уточнил он. – Кажись, Васильев.
О том случае Ивану рассказал Шевцов. Всё случилось именно так, как сказал охотник. За падёж двадцати оленей каюру Тарабукину грозила пятьдесят восьмая статья, и, если бы не начальник Томмотской партии Редькин, написавший спасительные письма во все инстанции, его бы точно посадили.
– Я знаю про твоего Тарабукина, – совсем успокоившись, сказал Иван. – Редькин его спас. Никита Васильевич Редькин – так зовут того геолога.
Семён закивал головой. Он помнил фамилию геолога, но в силу своей природной хитрости решил ещё раз проверить Ивана. Теперь охотник уверился, что перед ним настоящий геолог. Наконец его посетила очередная умная мысль, и он сказал:
– А как ты здесь оказался? Зимой один в тайге! Это же тебя ищут охранники, я знаю. Что ты сделал?
Пришлось Ивану всё рассказать. Начал он с того, как оказался в Магадане и как самолёт, на котором летел в Якутск, потерпел катастрофу. Сказал он
