них. – Там всегда сохатый ходит. Только придётся покараулить или поставить петлю. На месте увидим.
Если на охоте везло, с лосем можно было встретиться даже случайно, но чаще приходилось скрадывать.
– Я тебя, Иван, однако, возьму с собой – сохатый придётся свежевать, а он тяжелый, зараза, я один его не переверну. Как упрётся своими рогами в снег, хоть караул кричи. А тебе я оставлю свой кукуль, чтобы ты не замёрз, – сказал охотник Жеке. – Будешь каждый день ловушки и капканы проверять. Токо смотри не зевай, а то росомаха сожрёт.
До конца дня поставили все капканы и снарядили с десяток ловушек и петель. На обратной дороге попался заяц. Тощему зверьку Семён очень обрадовался, как большой охотничьей удаче, выпавшей на его долю.
– Я загадал, если кто-то попадётся, значит, соболь пойдёт и сохатого добудем.
В долине Соболоха, куда через неделю приехали на двух нартах, Семён увидел долгожданные лосиные следы. В глубоком снегу будто кто-то пропахал широкую траншею, протянувшуюся по всему лесу. Проехали по следу. В одном месте лось останавливался. Об этом говорил вытоптанный снег и оставленный помёт. Остановив упряжку, Семён прошёлся по следу. По виду следы лося походили на коровьи, только выглядели более вытянутыми в длину.
– Три дня назад сохатый проходил. Однако шибко спешил, видать, шёл куда-то по своим делам. Значит, нездешний. Самец, однако, трёхлеток.
Вскоре увидели целую дорогу, набитую по берегу замёрзшей реки. Семён снова остановил упряжку и, посмотрев следы, сказал:
– Это наши. Самец и самка, здоровые, как лошади. Однако будем караулить.
На тропе Семён поставил петлю и, поколесив по долине, остановился на прикол.
– Будем юрту ставить, дрова заготавливать. Завтра рано вставать.
Ещё стояли сумерки, когда они тронулись проверять петлю. К удивлению Ивана, в неё угодил огромный лось. Ничего не подозревая, он бежал своей дорогой, по которой бегал каждый день, и неожиданно его шею обвила стальная верёвка. От сильного толчка лось запнулся и упал на колени. Верёвка давила шею, не давая дышать. Он захрипел. Пересилив себя, зверь поднялся, упёрся задними ногами и, пытаясь освободиться, дёрнулся впёред. Стальная верёвка устояла, а лось снова упал. Он опять захрипел, изо рта пошла пена, и, судорожно дёрнувшись, лось затих. Здоровый и сильный, победивший всех соперников, зверь оказался слабее человека, против хитрости которого сделать ничего не смог.
– Второй сохатый, однако, ушёл. Только перед нами убежал. Долго тут тёрся, весь снег вытоптал. Мы его догоним.
Семён, как колобок, заскочил в нарты, и они устремились в погоню. Ивана обдало снегом, вылетевшем из-под полозьев. Он невольно зажмурился и, как от холода поёжился, а когда открыл глаза, увидел, что они едут по замёрзшей реке. Примерно через час бешеной гонки показалось тёмное пятно, выделявшееся на белом снегу. Степенно передвигая свои длинные ноги, лось убегал. Вот он, ничего не подозревая, неожиданно остановился. Пока стоял, оленья упряжка подъехала совсем близко, и пуля, пущенная Семёном, уложила его наповал.
Незаметно зима перевалила на вторую половину. Солнце подолгу задерживалось на небосклоне, дни стали длинней. Как предсказал Семён, охота удалась. Пятьдесят шесть собольих шкурок лежали в его суме, дожидаясь своей очереди.
В душе охотник ликовал. Эти нучи оказались не такими безрукими, как он думал, и к тому же проявили себя как удачливые охотники, к которым зверь шёл в капканы.
«Такое они зимовье построили, какого нет ни у кого. Теперь в нём можно зимовать не только втроем. А какая баня! Я сроду такого не видел. Правда, топить надо по-чёрному – печки нет, но зато теперь можно помыться. Ай да молодец, нуча! Говорят, соболь им не надо. Значит, все шкурки мои, а они, выходит, на меня бесплатно батрачили. В деревне скажу, что туда, где я охотился, сбежался соболь со всей тайги. Это место никому не покажу».
Проснувшись, Иван долго лежал в своём оленьем спальном мешке и, не высовываясь, разговаривал с Жекой.
– Ну что, как тебе новый кукуль, не замёрз?
Тот спросонья промычал, что в этом спальнике немного лучше, чем на голых нарах в драной робе.
– Вот как мы о тебе заботимся, – вставил Семён. – Я тебе отдал все оленьи шкуры. Теперь на моих нартах сохатина.
Он имел в виду лосиную шкуру, которая намного жестче и тяжелее мягкой и тёплой оленьей.
– Охотники, я вот что думаю: а не рвануть ли нам к разбившемуся самолёту? – ни с того ни с сего сказал Жека. – Там много чего интересного можно найти. И металла ни на одну печку, а самое главное, там должен быть другой металл – жёлтый.
Жека неожиданно замолчал, установилась гнетущая тишина. Каждый переваривал его слова. Казалось, в их положении более абсурдное предложение даже трудно услышать. Идти за десятки километров к обломкам разбившегося самолёта. И ради чего? Для того чтобы собрать какие-то железки. Тут был налаженный быт, вдоволь еды и развлечений в виде охоты, а там неизвестность и неоправданный риск.
– Да ты что, белены объелся? – первым не выдержал Иван. – Скажи, что тебе приснился кошмарный сон. Мне даже страшно об этом подумать. Да и откуда там золото? Его давно забрали.
– Если бы забрали, ты бы спокойно работал в своей долбаной экспедиции, а не бежал за тридевять земель. Значит, не забрали, – добавил он со злостью.
Более убедительного аргумента не придумаешь, и Иван надолго замолчал.
– А что там ещё есть хорошего? – спросил Семён, заинтересовавшийся Жекиным предложением.
