«Вот беда! О собаке я не подумал, – корил себя Ван. – Надо было всё предусмотреть».
Собака держала Линя на месте, словно медведя. Тот размахивал топором, но бросить не решился – боялся потерять единственное оружие. Когда Ван со старателями подбежал ближе, Линь уже оказался окружён со всех сторон. На него смотрели два ствола. Здоровые бородатые мужики стояли, как скала, готовые в любую секунду всадить в него по пуле. Ван крикнул: «Опустите ружья! Это наш охотник».
От неожиданности те вздрогнули, но вместо того, чтобы выполнить команду, стволы повернулись в его сторону. Мужчин разделяли считанные метры. Они стояли напротив с ружьями наперевес. Преимущество было на стороне Вана: его прикрывала толстая лиственница. С горы послышался крик Донга. Пришельцы поняли, что проиграли, но по-прежнему держали Вана на прицеле. Предугадав их следующий шаг, он быстро спрятался за деревом. Тотчас прогремел выстрел из винтовки, а следом ружейный. Чужаки разбежались в разные стороны. Ван выстрелил вдогонку, и бородач рухнул на землю. Рядом корчился от боли Линь. Картечью ему разворотило грудь, кровь хлестала ручьем, заливая зелёный мох, на котором он лежал.
Сломя голову беглец бросился в заросли ерника. Впереди стеной стоял густой лес, а за ним начинался крутой склон горы, заросший непроходимым стлаником. Ван поспешил наперерез. Он добежал до следующего ручья и там, где рассчитывал его перехватить, не увидел даже следов. Тот как в воду канул. Ближе к ночи подул ветер, небо прояснилось, ярко загорелся закат. Ван решил ждать до утра. В самом узком месте долины китайцы устроили засаду. Расчёт сделали на то, что, отсидевшись, бородач пойдёт ночью, и они не ошиблись.
До конца сезона их больше никто не тревожил. Наступил сентябрь, ударили заморозки. Намыв почти шестнадцать фунтов золота, старатели тронулись в обратный путь.
В тот год борьба с вольными старателями вступила в заключительную стадию. Их безжалостно изгоняли и забирали драгоценный металл. Для этого применяли разные способы, вплоть до физического уничтожения. Ван об этом знал, но не думал, что у русских могут быть такие изощрённые методы. Буквально на всех оживлённых тропах, по которым возвращались искатели фарта домой, стояли посты, обойти которые могли только опытные, хорошо знающие тайгу люди. Ван и тут принял все меры предосторожности. После первых неожиданностей он разделил золото поровну. Шли большей частью по ночам, стараясь нигде не оставлять следов. Но дорога была длинной. Несколько раз на тропах встречались самострелы и скрытые ямы, попади в которые – тебе конец. Однажды они налетели на засаду бандитов и только благодаря тому, что все были вооружены, смогли уйти. И всё-таки старатели не убереглись.
Перевалив Становой хребет, Ван расслабился – здесь всегда спокойно. На дорогу он не выходил, но решил идти днём. И вот в безлюдном месте, где обычно не встретишь человека, оказался скрытый пост. Под предлогом санобработки их задержали и отправили в баню. Предчувствуя беду, Ван сбежал и спрятался неподалёку под вывороченными корягами, а его напарников переодели в новую одежду и закрыли в амбар. Их лохмотья тут же сожгли в железной печке, стоявшей прямо на улице.
Увидев, что сделали с одеждой, Ван зацокал языком: – Там же золото. Но это не беда, потом вытряхнем печку и всё соберем по крупицам.
Только он подумал об этом, как два здоровых мужика вытащили из печки поддон с горячей золой и высыпали в узкое корыто. Промыв золу, со дна собрали золото.
– Хороший улов, – услышал он гундосившего охранника. – Здорово китайцы поработали! Побольше бы таких. Зови Мишку, пусть металл оприходует.
Пришёл розовощекий мужик в галифе и, взвесив золото, запрыгал от радости.
– Ай да урожай! Молодцы, мужики, стока ни у кого ещё не находили. Да и вообще мы неплохо поработали: почти четыреста кило с весны собрали. Вот это помощь государству! Товарищ Васильев будет нами доволен, благодарность объявит. А может, даже грамоту каку дадут.
– Скоко нам стоять ещё тут? – спросил один из мужиков.
Старший с ухмылкой потёр руки.
– Завтра поеду на телеграф, буду докладывать командиру. Если дадут добро, начнём сниматься. Зима ужо на носу, скоро белые мухи полетять. Погуляли, хлопцы, на свободе, надо и честь знать: пора снова под ружьё. А свой план по золоту мы даже перевыполнили. Да, вот ещё что. Оставшуюся одёжу надо будет загнать по дороге или поменять на харчи. Нам всё сгодится.
– А с этими-то что мы будем делать? – спросил бородатый. – Отпустим?
– Да ты чо, смеёшься? Вначале их надо допросить, а потом ужо решим. Пусть эти китайские собаки скажут, где стоко золота добыли. Может, кого ограбили по дороге или даже убили. Не скажут, тогда пустим в расход. Будут знать, как грабить наши богатства. Жили бы себе в своём задрыпаном Китае, так нет же, к нам полезли. Нечего на наш каравай рот разевать, самим не хватат.
Послышался смех. И Ван даже представил, как эти переодетые красноармейцы насмехаются над ними.
«Вот сволочи! Вас бы заставить так пахать, как мы, а то жируете за казённый счёт, народ грабите. Баньку они, видишь ли, устроили, одежду новую дают взамен старой с золотом. Скольких же вы старателей обобрали?»
– Вот только жалко, один ушёл, – послышался голос гундосившего. – У него тоже золотишка должно быть немало. Обхитрил нас, скотина!
Командир переменился в лице, вмиг сделавшись сердитым.
– Так что же ты молчишь?! Давай скачи на Гилюй, передай Зуеву: пусть устраивает дополнительные засады. Он скоро там объявится, другой дороги здесь нет. А ты прочеши в округе и сообщи по всем постам, – приказал он другому.
