и горы, но этого оказалось достаточно, чтобы не заблудиться.
«Вполне возможно, что тайна их смерти связана с месторождением золота, которое открыли старатели, – в очередной раз остановился на этом Кравцов, – а геодезисты на них натолкнулись случайно».
К такому заключению он пришёл давно, просчитав все возможные варианты и теперь, держался за него, как за путеводную звезду, освещавшую дорогу к дому.
Ручей, где китайские старатели добывали золото, Егор нашёл случайно, но всё произошло не так, как он рассказал своему другу. Как обычно, после перехода каюры отпустили оленей. Ягеля было вдоволь, и те далеко не уходили, но в ту ночь оленей напугал медведь, и все животные со страху разбежались. С утра каюры отправились на поиски. Пошёл с ними и Егор, направившийся в большой боковой ручей, впадавший справа. В устье долина ручья заросла кустами тальника и редкими лиственницами. Под склоном появился стланик. Егор смотрел под ноги, отыскивая оленьи следы, а их нигде не видел – животные как сквозь землю провалились.
Пересекая долину, он натолкнулся на полуразрушенную плотину. Проводник обошёл её по периметру и даже поковырял носком сапога. Сомнений не осталось – это рукотворное сооружение, служившее для задержания воды.
«Кто же её отсыпал и, главное, зачем?» – поглядывая по сторонам, думал Охлопков.
Забыв об оленях, он пошёл вверх по руслу ручья. Метров через триста увидел ещё одну плотину. Она также оказалась прорвана паводком, но даже прошедшие дожди не смогли смыть толстого слоя глины, лежавшего на берегу. И тут до Егора дошло, что это отстойник для мутной воды, какие нередко строили старатели, чтобы не губить рыбу в реке, нам которой стояли.
«В такой глухомани отстойник! Для чего? Значит, тут мыли золото и хотели, чтобы их никто не нашёл», – осенило Егора.
Теперь он почти бежал. Предчувствие чего-то значительного его не обмануло. Ещё издалека он увидел остатки третьего отстойника и кучи перемытой породы, лежавшей на берегу.
– Ох, ничего себе, сколько они тут наворотили! Тут целый прииск. Значит, нашли хорошее золото и стояли не один день. А где же они жили?
И, как гончая, вставшая на след зверя, он стал искать. Скоро вышел на тропинку, петлявшую между кустами и деревьями, она привела к шалашу. Шалаш был построен из тонких лиственниц, со всех сторон обложен ветками. От времени ветки просели, или их разбросало порывами ветра. Из-за этого жилище светилось насквозь.
«Ё-моё! Целое лето они тут пахали, а жили, как последние каторжане. Значит, это беглые. Окажись приличные старатели, вырыли бы землянку или даже срубили зимовье».
Егор залез внутрь. Под ногами зашуршал сухой лапник, на котором когда-то спали люди. Непроизвольно он стал его пинать. В нос ударил запах прелой хвои, напротив входа быстро выросла куча веток. Неожиданно внизу что-то сверкнуло. Егор наклонился. Это оказалась монета с китайскими иероглифами. Сразу стало понятно, кто тут старался. Походив вокруг шалаша, Охлопков нашёл спрятанные лопаты и тазы. Под тазом стояла покрытая ржавчиной жестяная банка. Это оказалась мерная кружка, которой китайцы взвешивали добытый металл. В ней тускло поблескивал золотой песок.
– Ого! – обрадовался Егор. – Наверное, оставили, чтобы снова вернуться. Есть такой обычай.
Забрав золотой песок, он пошёл назад. Про старательские отвалы и свою дорогую находку проводник никому не сказал, подумав, что, когда-нибудь сюда возвратится.
За время старательства у Егора Охлопкова накопилось несколько килограммов золотого песка. От ушлых скупщиков он слышал, что на якутском рынке за золото дают намного больше, чем в Алдане.
«Зачем терять деньги», – мудро рассудил старатель и отправился в Якутск. Дорога предстояла неблизкая, но ему повезло: где на перекладных, а где пешком он быстро добрался до большого города.
На рынке от скупщиков не было отбоя, но то, что они предлагали, оказалось намного меньше, чем Егор ожидал получить. И он всем отказал. Увидев, что из рук уходит лакомый кусок, мошенники навели милицию, обвинив его в воровстве. Так Охлопков оказался в кутузке. Золото, спрятанное под подкладкой куртки и в вещах, сразу нашли и оприходовали в пользу государства, а старателя взяли в оборот, выбивая, откуда такое богатство. Но сколько Охлопкова ни пытали, толком тот ничего не сказал. Со страху бывший старатель бормотал одно и то же, что добыл его сам. Никто ему не верил, но за отсутствием другой информации на том и остановились. Видно, для всех так оказалось удобным.
Только по счастливой случайности Охлопкова не посадили, и без единого гроша горе-коммерсанта вышвырнули на улицу. А золотой песок, пройдя целую цепочку инстанций, оказался в Комитете по земельным отношениям. Как он туда попал, сказать было трудно. Возможно, банк не принял или председатель Земельного комитета оказался более расторопным, чем другие.
Пять замшевых мешочков из оленьей кожи лежали на письменном столе председателя, дожидаясь своей участи. Прикинув их вес, он вызвал заместителя.
– Коля, оприходуй, согласно этой сопроводительной, и понемногу отсыпь в пакеты. Передадим в краеведческий музей. Пусть народ посмотрит.
От недоумения тот пожал плечами.
– А чего тут смотреть? Песок да песок, только жёлтый. Ничего интересного я в нём не вижу.
