– Ну что, есть там что-нибудь хорошее? – не выдержал Потехин. Парень уже давно отобрал вторую пробу и теперь сидел возле костра, наблюдая за хитрыми манипуляциями начальника.
– Кроме магнетита и роговой обманки, я пока ничего не вижу. – Щурясь от яркого света, он оторвался от лотка и посмотрел на парня. – Правда, я ещё не домыл.
Так ничего и не увидев, Иван наклонил лоток боком и слил шлих в пустую консервную банку, после чего поставил на угли прогоравшего костра. Когда шлих высох, он пересыпал его в пакет из плотной крафтовской бумаги, на котором стоял номер один. Результаты маршрута были неутешительными: ни в одном шлихе золота не оказались. Такими же пустыми были и пробы, взятые по всей долине реки. После нескольких маршрутов Бруксу стало ясно, что в этом районе залегают только древние гнейсы. Через месяц тяжёлых маршрутов геологи засомневались в успехе поисков.
– Зачем зря время тратить? – бубнил Серкин. – Надо уходить, а то просидим на одном месте и ничего не найдём.
Юго-западней Олёкмы пошли другие породы, и в конце полевого сезона в лотке Брукса наконец сверкнули первые золотины – те самые пробы, отобранные по реке Курунг, которые, спустя годы стали ориентиром для Закатова.
Перевалив очередной хребет, экспедиция оказалась в долине быстрой и полноводной реки Тыкан, зажатой обрывистыми берегами. Отсюда начиналась дорога к дому. По расчётам Брукса, благодаря сплаву они могли выиграть полторы-две недели – именно столько им не хватало, чтобы до снега закончить работу.
Для постройки лодок Брукс организовал две бригады. В одну он вошёл сам и два техника. Вторую – возглавил Потехин. Первая бригада заготавливала лес, пилила доски, а потехинские мужики собирали лодки, придавая им нужную форму.
Когда закончили последнюю лодку, небо затянуло плотными серыми тучами, пошёл мелкий дождь.
Глава 29. Древнее золото
На улице было неуютно и холодно. Столбик термометра давно перешагнул отметку минус двадцать. Замёрзли озёра и старицы, а на Лене образовались мощные забереги, грозившие в одночасье заковать реку мощной бронёй. В ожидании постоянного снега всё словно затаилось, чтобы перезимовав, возродиться весной.
Вернувшись с «Безымянного» прииска, Закатов отправил дубликаты проб Прокоповичу, и тот, отложив все дела, проанализировал их в первую очередь. Теперь он ждал материалы по научной статье о возможности применения его метода при определении золота в древних породах, к которой хотел приложить свою руку.
– Ты привози остальные пробы, после работы мы прогоним, – сказал он на прощание.
Перед глазами Фёдора возникла их последняя встреча в институте.
– Ходят тут всякие, академику жалуются, – едва войдя в лабораторию, ошарашил его Прокопович – Я же тебе сказал русским языком, что загружен по горло. Неужели ты не понимаешь? Я такие планы строил на выходные, а теперь всё коту под хвост, нужно пахать весь день. – Сгоряча он захлопнул журнал, в который записывал результаты анализов, и, вскочив, нервно заходил по лаборатории. – Под твои пробы придётся настраивать прибор заново, а на это потребуется время, которого и так не хватает.
Фёдор сказал, что раз он так занят, следовало отказаться. В ответ Прокопович грустно усмехнулся.
– Ну, как откажешь академику, да ещё директору института, в котором ты работаешь!
Его можно было понять: просьбу директора полагалось расценивать как приказ. И неважно, что она сделана в дружеской форме. Через несколько минут Прокопович успокоился, и, поговорив, они нашли общий язык. Прокопович оказался разносторонне развитым человеком, которого интересовало буквально всё. Он фотографировал, снимал кино, рисовал и даже играл на гитаре. И чем бы ни занимался, достигал совершенства. Его слайд-фильмы пользовались неизменным успехом у самой разной аудитории, любительский фильм участвовал в международном конкурсе и завоевал какой-то приз, пейзажи украшали стены многих квартир и кабинетов, а ещё служили призами, учрежденной им же самим благотворительной премии, присуждаемой сотрудникам института за достижения в науке.
Каждый анализ, выполненный на приборе Прокоповича, давал полную информацию о золоте, включая его пробу и состав. Практически во всех пробах Закатова, где обнаружилось золото, золотинки оказались субмикроскопическими и в ничтожно малом количестве. Теперь Закатову стало понятно, почему такое золото плохо определяется другими методами.
Хотя проанализировали только незначительную часть отобранного, но полученные результаты уже давали пищу для размышления. Стало видно, что юг площади совершенно пустой. Там встречались только единичные пробы с низкими содержаниями золота. Выделить по ним перспективные участки не представляло возможности. Во всех разновидностях изменённых осадочных пород также было пусто. Не оказалось золота даже в гравелитах[56], на которые Фишкин возлагал большие надежды. Зато в центральной части, где были развиты вулканические породы, картина резко отличалась. Особенно порадовал район Брукса. Тут Закатов выделил три аномалии. Перспективными оказалась долина реки, склоны и водоразделы верхнего течения реки Курунг. Несмотря на то, что аномалии отличались друг от друга по уровню значимости, уже сейчас выяснилось, что там надо проводить шлиховое опробование и в случае положительных результатов ставить детальные поиски. Эти задачи предстояло решать в следующем полевом сезоне, а теперь надо было «разрулить» то, что уже наработано.
