занимались? Словом, вспомните всё, даже самые незначительные детали.
«Ничего себе! Он хочет повесить на меня авиакатастрофу».
– Как и все пассажиры, в тот момент я сидел на своём месте. Оно располагалось в середине салона, возле окна. Я видел плоскость крыла, значит – над крылом.
– У вас было тринадцатое место, – уточнил чекист. – Вы понимаете, что это значит? Это значит, чёртова дюжина – число, которое считается несчастливым. А вы взываете к Господу Богу. Да он, наоборот, с превеликим удовольствием отправил бы вас в преисподнюю. Придумали бы что-нибудь поинтересней. Ладно, продолжайте.
Вытащив из рогового футляра расчёску, майор лёгкими, словно ласкающими, движениями аккуратно поправил причёску. Редкие волосы ровно легли назад, прикрыв обнажившуюся плешь.
«Ему явно за сорок, – мелькнуло у Ивана в голове, – значит, воевал».
– А дальше – страшный удар, – оторвав взгляд от его головы, сказал парень. – После этого я ничего не помню. Когда пришёл в себя, лежал в снегу. Я с трудом поднялся и, помню, опёрся на руку. Страшная боль пронзила всё тело, я снова упал. Вот тогда я понял, что у меня сломана рука. Я всё-таки встал на ноги и увидел жуткую картину: самолёт разбит, в стороне от него валяется отломанное крыло.
– Интересно, очень интересно. Ну, а как вы считаете, что вам всё-таки помогло спастись?
Иван задумался. Этот вопрос он задавался себе не раз, и каждый раз ему приходили разные ответы, но сейчас он уже ни в чём не сомневался и быстро ответил:
– Я думаю, главным фактором явилось то, что я вылетел в пролом, образовавшийся при ударе самолёта о скалу. Вылетел до того, как самолёт рухнул на землю. Останься я в салоне, неизвестно чем бы всё закончилось. Скорее всего, я бы разделил участь экипажа и большинства пассажиров. Это, несомненно, счастливый случай, подаренный мне свыше. Больше никак я не могу этого объяснить.
Будто соглашаясь, гэбист несколько раз кивнул.
– Возможно. И каковы были ваши дальнейшие действия?
Брукс подробно рассказал о том, как он помог майору и второму пилоту, как участвовал в спасательной операции.
– Значит, это ваша идея – покинуть разбитый самолёт и уйти в тайгу? Очень интересно! А в ваших объяснительных об этом почему-то нет ни слова. Вот видите, я узнал новые обстоятельства трагедии, а вы говорите, что нам и так всё известно.
В его голосе послышались нотки удовлетворённости собой, как бывает, когда человек добивается положительного результата, к которому долго идёт. Сердце у Ивана громко застучало, комок подошёл к горлу.
«Как же я проговорился? – винил себя парень. – Ведь предупреждал же Сенькин, чтобы я ни в коем разе этого не говорил. Следовало промолчать или, в крайнем случае, если бы он стал допытываться, сказать «не знаю».
– Почему уйти? – вопросом на вопрос ответил Иван. – Все понимали, что, оставаясь возле разбитого самолёта, обречены на гибель, поэтому согласились с моим предложением. Я не настаивал и никого не заставлял уходить. Каждый самостоятельно принял это решение, понимая, на что решается.
– А может, вы сами создали такую обстановку, что у них не оставалось другого выхода и они согласились идти с вами.
– Не я её создал, она сама собой так сложилась. Мы спасали оставшихся в живых людей и, естественно, спасались сами. Зачем умирать, даже не предприняв попытку спастись? По-моему, это глупо, – произнёс Иван, убеждённый в своей правоте. – Человек так устроен, что даже из самой сложной ситуации ищет выход. Правда, не у всех и не всегда получается.
– А у вас всегда получается, – заметил гэбист, – вероятно, поэтому вы были уверены, что спасётесь. Ведь там такой медвежий угол, из которого не всякий здоровый человек выберется. – Он пристально посмотрел на Ивана, видимо, рассчитывая заметить даже малейшую реакцию на свои слова.
– Когда мы уходили от самолёта, доля риска, конечно, оставалась. Я бы даже сказал, риск получался очень значительный. Ведь в тайге никогда нельзя считать себя в безопасности: на тебя может напасть хищный зверь, ты можешь утонуть в горной реке или упасть с горы и разбиться. В конце концов – тяжело заболеть. А у нас, как вы знаете, были тяжелораненые, которые нуждались в медицинской помощи. Я думаю, вы сами понимаете, для того, чтобы в тайге выжить, нужны продукты и медикаменты, а их было с гулькин нос.
Первый раз за всю встречу на лице гэбиста промелькнуло что-то вроде жалости. То ли он посочувствовал потерпевшим катастрофу, то ли позлорадствовал, Иван этого не понял.
«Наверное, я опять сказал что-то лишнее, – подумал парень, сейчас он меня выведет на чистую воду. Ну уж нет, держи карман шире – теперь я тебе не скажу ничего лишнего».
– Ладно, с этим мы, кажется, разобрались, – услышал он майора. – Теперь расскажите, как погиб подполковник Свиридов. Что там случилось?
Почти слово в слово Иван повторил то, что написал в объяснительных.
– Так, так, – тот только кивал головой, – значит, по-вашему мнению, его подвела резиновая лодка. Больше никаких причин в его смерти вы не видите. А скажите, кто ему посоветовал привязать к лодке эти чёртовы брёвна? Мне бы даже в голову не пришла такая мысль. Наверно, это опять ваша идея, я прав, Иван Петрович? – С пронизывающим взглядом он ожидал ответа.
