многому, но крики гибнущих людей Окама всё ещё отзывались у него в памяти леденящим душу эхом.
– И как ты собираешься это сделать? – спросил вор, пытаясь отвлечь себя от губительного порыва. – Просто прикажешь им опустить мост?
– Да… – протянул он, думая о чём-то своём, – пожалуй…
Эдуард поднял небольшой камень, посмотрел на него задумчиво и бросил вниз, на дно каньона.
– Опустите мост.
Он сказал это тихо и спокойно, будто рассуждал вслух. Сначала Ярви подумал, что спутник его окончательно спятил, но за спиной тут же раздались монотонные шаги.
Бледные, отрешённые лица не выражали никаких мыслей. Слово муаз'аммаля было для легиона мертвецов законом. Ярви понял, что приказ Эдуарда адресован не осаждаемым, а осаждающим.
С готовностью шагнув в пропасть, бессмертные солдаты один за другим стали исчезать за её краем, падая на дно каньона. Подобная высота убила бы любого, но мертвецы не могли умереть второй раз. Трёхпалый повидал многое в своей жизни, но даже он отвернулся, не в силах смотреть на то, как безвольные тела одно за другим глухо врезаются в занесённые песком камни лишь затем, чтобы снова подняться и продолжить путь.
– Плоть слаба, – протянул Эдуард, чей единственный глаз сосредоточенно наблюдал за продвижением ужасного воинства к скалистому основанию сторожевой башни. – Однажды ты поймёшь и это.
Когда вниз полетели камни и стрелы, лучников башни немедленно поддержал гарнизон замка, но всё, что им удалось, – это немного задержать безжалостный чёрный прилив, что нахлынул на них из тьмы веков. Карабкаясь вверх с нечеловеческим упорством, мертвецы скоро достигли башни, истребив всех её защитников. Заскрежетали цепи подъёмного механизма, и первая секция моста опустилась к ногам Эдуарда Колдриджа.
К тому моменту, как наследник безумного графа достиг башни, его мрачное безмолвное воинство уже поднималось к замку. Они походили на муравьёв: тёмные точки, заполонившие растрескавшееся тело каньона.
На стенах раздавались крики, грохот баллист и катапульт. Гудение луков прерывалось хищными щелчками арбалетов.
Любая другая армия захлебнулась бы в крови, но не армия бессмертных. Что значили для них солдаты Простора, когда противником их выступали сами Древние? Железо могло пронзить холодную плоть, но оно не обладало властью убить то, что было уже мертво.
Присягнувшие Эдуарду пустынники заняли сторожевую башню, пустив в ход изогнутые, сработанные из резного рога луки. Защитники огрызались в ответ, но их куда сильнее беспокоили те, кто уже достиг основания крепостных стен. Осаждённые сбивали их стрелами, копьями и камнями, но те, оказавшись на земле, вновь поднимались на ноги, продолжая страшное восхождение.
К закату замок был полностью окружён. Ветер пропитался многоголосым криком. Павшие защитники Кран де Мора не находили вечного покоя. Древняя магия тотчас наполняла их тела подобием жизни. Один за другим они восставали, пополняя воинство Эдуарда. Глаза их вспыхивали льдом, а оружие обращалось против бывших соратников.
Осаждённые устали. Сопротивление ослабло. Много часов люди были на ногах, пытаясь оборонить замок от страшного противника. Они сражались с достоинством и отвагой, но это были живые люди. Им нужно было спать, а бессмертные не знали усталости. Им нужно было есть, а бессмертные не чувствовали голода. Им нужно было пить, а бессмертных не мучила жажда.
Когда небо окрасилось закатом, стяг с изображением золотых весов на зелёном фоне, украшающий главную башню замка, сменился на белый флаг капитуляции. По сигналу Эдуарда бессмертное воинство отступило, а пустынные лучники затихли в ожидании.
Вторая секция моста опустилась. В воротах показалась группа солдат, которые волокли навстречу Эдуарду избитого мужчину среднего возраста, в богатой одежде, с утомлённым загорелым лицом. Глаз его светился свежим синяком, а разбитая губа опухла, словно от укуса пчелы. Он выглядел сломленным и растерянным.
– Милорд Колдридж, мы взываем к вашей милости, – сказал один из солдат крепости, после чего неизвестного бросили к ногам Эдуарда. – Отзовите чудовищ, не губите нас.
Они были напуганы. Эдуард чувствовал это. Страх сквозил в их словах, придавал взглядам лихорадочный блеск. Кто мог винить их? Ожидая обычной битвы, они столкнулись с неведомым и дрогнули, не в силах противостоять ему.
– Кто это? – бесстрастно спросил Эдуард, опустив глаза на стонущего человека.
– Так, начальник наш, ваша светлость, – смешался солдат. – Командующий крепостью Патрик Дюваль.
– Дюваль, – невесёлым эхом повторил Эдуард, думая о чём-то своём.
Рядом появился Ярви.
– Брат Винсента Дюваля, – шепнул вор. – Он может быть ценным заложником. Не стоит его убивать.
Поднявшись на колени, пленник в ужасе посмотрел на Эдуарда. Он не плакал, не молил о пощаде.
– Твой брат любит тебя, Патрик Дюваль? – спросил Эдуард страшным, даже зловещим голосом.
– Он заплатит столько, сколько ты попросишь, – еле слышно ответил пленник.
– Я не спрашивал, сколько золота он даст за твою голову. Я спросил, любит ли он тебя.
